Татьяна Москвина Смерть- это все мужчины

– Я так не думаю. Мне как раз кажется, что эти ухищрения никак не вяжутся, к примеру, с понятием о человеческом достоинстве. Мужчины не таят своих лет - сколько есть, столько есть, и такое спокойное отношение признаётся правильным, нормальным для человека. Для человека. Но не для женщины. Ей дозволено всю жизнь бороться за молодость любыми средствами, и никто её за это не осуждает, наоборот, хвалят и поощряют - смотри-ка, этой голубушке ведь сильно за пятьдесят, а как выглядит! Молодец! А ты попробовал бы хоть недельку пожить в шкуре человека, чей главный вопрос - «как я выгляжу». Следить за собой должен всякий, в меру отпущенной ему любви к гармонии, но это «как я выгляжу» - оно ведь до истерики, до болезни, до безумия доходит, вы этого не знаете и не замечаете просто. Я-то более-менее здорова, и всё-таки семь годиков себе сбавила - знаешь для чего? А чтобы ты был спокоен за качество приобретённого товара. Не малолетка, не перестарок, нормальный вариант для делового человека. Я уже была не я, а превратилась в «я для тебя»...

– Саня, меня в твоей внешности всё устраивает. Я про другое говорю. Зачем было скрывать, где ты работаешь? И пишешь, главное, хорошо. Я бы только радовался, что у меня есть девчонка-журналистка. Тему мог бы какую подкинуть. Ты меня что, за человека не считаешь? Я что, член с кошельком, да?

А образ-то неплох. Есть такие бумажники, застёгивающиеся на длинные петельки с кнопкой. Я представила себе, как эта петелька обвивает член, присоединяя его к кошельку.. Дивная композиция. И назвать: «мечта жизни». Только бумажник должен быть толстый, а член, соответственно... - Ты что улыбаешься, я не понимаю.

– Да ты сказал так забавно. Ну на что ты сердишься? Ведь ты меня - клянусь! - ни разу не спросил, где и кем я работаю. Тебе это было всё равно.

– Конечно всё равно. Ты мне нужна как женщина, а кой мне чёрт, где ты работаешь? - А чем ты тогда недоволен?

В риторике Егор был не силён. Он пытался и не мог сформулировать, чем он недоволен.

– Женщины всегда сами про себя говорят. Ты могла бы там щебетать чего-нибудь вечером, как день прошёл... Вообще дело в принципе. Раз про одно умалчиваешь, так и про другое тоже. - Про что про другое?

– Кто-то, между прочим, две ночи дома не ночевал.

– А кто-то трахался с моей подругой и слушал сплетни про меня. Ты ей бока-то не повредил, у неё же всё изрезано, у бедняжки.

Егор рассмеялся не без некоторого смущения. Ага, попала.

– Чумовая эта твоя подруга. Только и заливалась соловьем, какая ты замечательная, и как она тебя любит, и умоляет меня никогда ни слова... Какая у вас, у женщин, дружба интересная. А всё-таки где ты была? Если честно?

– Честно? В пятницу напилась на поминках, уснула на квартире у Вали, третьей жены моего отца, в бабушкиной комнате. Утром, как проснулась, приехала домой. Ты мне ничего не сказал о своих планах, поэтому субботу я провела за городом, у друзей. Тихо и безгрешно.

Правды захотел? Будет тебе правда - на трёх возах не увезёшь. На войне как на войне, милый мой. Сидит и воображает, что говорит со мной на равных - он, хозяин жизни, и я, замученная тварь. И он хочет от меня всего, чего нет в нём самом - красоты, любви, верности, правды! Нет, но наглость какая!

– Ладно, ответ принят. Лучше, действитель но, ничего не знать. Я тебе не супруг; и ты не ма ленькая. Скажи только про мужа - ты собира ешься к нему вернуться? Мне ж тоже надо как-то жизнь планировать. - Нет, Егорушка, к мужу я не вернусь. Надо срочно сказать что-нибудь приятное. Ус покоить, задобрить. Погладить зверя.

– Мне никто не нужен, кроме тебя. Лучшего мужчину, чем ты, я не встречала. Ты уж извини, что я не грузила тебя рассказами про свою жиз-нёнку, но там, ей-Богу, ничего нет оригинального. Обычная женская песнь. Ну, бабка померла, родители - суки, муж объелся груш, начальник - дурак, зарплата маленькая, детей нет... Я с тобой отдыхаю от этого всего, забываю напрочь, понятно? Есть ты, и есть я, и этого достаточно. Так что, если ты не возражаешь, я бы осталась пока здесь. - Пока что? - Пока не выгонишь. - Не, ну так вопрос не стоит...

Он повеселел и даже протрезвел. «Непонятка с Санькой» перестала досаждать, укатилась клубочком в мусорный бачок его неприхотливого сознания. Переоделся, поинтересовался, нужны ли деньги, и побежал - топтать почву упорными кривыми ножками, таранить воздух крутым лбом, соображать, как извлечь пользу из земной командировки. Бык тупогуб, тупогубенький бычок. Есть такая скороговорка.

3