Татьянин день. Иван Шувалов

Не только меткостью сатирических стрел — меткостью простонародной речи, простым, словно подслушанным у своих слуг слогом поразил новый автор своих слушателей. И — честным образом мыслей. А следом вышел из-под пера Фонвизина и «Бригадир» — комедия, которая сразу вывела автора в первые ряды отечественных сочинителей.

«Бригадир» был ещё только в рукописи, а реплики из пиесы разносились уже по всему Петербургу. Автор стал нарасхват. Кому он только не читал своё сочинение! В один из праздничных дней его соизволила пригласить к себе в Петергоф сама императрица и выразила неподдельное восхищение.

— Это о наших нравах первая комедия, — так высказался о пиесе молодого автора Никита Иванович Панин — глава Иностранной коллегии и воспитатель великого князя, цесаревича Павла Петровича, когда услышал её из уст самого сочинителя.

Наследнику было четырнадцать лет. Через четыре года он отметит своё совершеннолетие и, как полагал его воспитатель, займёт полагающийся ему российский трон.

Ещё в последние годы царствования Елизаветы Петровны воспитатель наследника не на шутку был встревожен тем, к кому может перейти престол. Великий князь Пётр Фёдорович вызывал страх — так он был далёк от того, чтобы стать во главе державы и по своим умственным достоинствам, и по своей нескрываемой вражде ко всему русскому. Но рядом с ним была его супруга — умная и себялюбивая немка, которая плела тайный заговор, чтобы захватить власть. Этого не могли допустить те, кто не хотел новой смуты в отечестве. И чтобы уберечь Россию от потрясений, лучшим выходом многие считали убедить Елизавету передать трон малолетнему наследнику.

И Никита Панин и Иван Шувалов были теми, кто вынашивал сие решение со всею серьёзностью. Однако тогда не удалось осуществить этот план. Но Никита Иванович не оставил своих убеждений и после вступления на престол Екатерины Второй. Он, продолжая оставаться воспитателем великого князя, исподволь готовил его к предстоящему царствованию. Потому он пригласил к своему питомцу Фонвизина с его комедиею. Молодому наследнику пиеса также понравилась, он как бы воочию увидел в её сценах жизнь отечества, коим он должен был готовиться управлять.

Тайным мечтам Панина и на сей раз не удалось сбыться: государыня оказалась хитрее. Она отложила торжества, посвящённые восемнадцатилетию своего сына, и объявила, что намерена прежде его женить.

Нет, она ни под каким видом не собиралась уступать свою власть сыну. И, подыскав ему невесту, тут же специальным указом отстранила Панина от должности воспитателя, щедро наградив его за службу.

Между тем за Паниным оставалась должность главы Иностранной коллегии. А при нём уже более трёх лет значился личным секретарём Денис Фонвизин. Их взгляды и на судьбы России, и на обязанности и личность монарха оказались на удивление одинаковыми. И даже когда императрица отдалила своего сына от умного и просвещённого воспитателя, Панин и его новый секретарь, скорее исполняющий обязанности помощника, не отступали от своего убеждения способствовать передаче власти законному наследнику.

Более того, Фонвизин напечатал «Слово на выздоровление Павла Петровича», специально написанное им по случаю благополучного исхода болезни великого князя. Под покровом привычных комплиментов Екатерине, матери Павла, Денис Иванович тем не менее публично объявил «гражданам России», что великий князь и наследник обладает истинными достоинствами государя, поскольку он воспитан «мужем истинного разума и честности» Никитою Паниным. Он «вкоренил в душу» Павла те добродетели, «которые составляют счастие народа и должность государя». Он «просветил познанием его разум», воспитал в нём «человека». Павел поэтому есть истинный «просвещённый государь», и он совершенно подготовлен к царствованию и исполнен желания вступить на престол для того, чтобы сделать своих подданных счастливыми.

«К тебе, великий князь, возвращённый от Небес россиянам! к тебе, виновник общия радости! обращаю моё слово. Торжествуй и восхищайся веселием сердечным!.. Люби россиян. Ты не можешь сомневаться, государь, о их к тебе усердии... Позволь, о государь! вещать тебе гласом всех моих сограждан. Сей глас произнесёт тебе некие истины, достойные твоего внимания. Буде правосуден, милосерд, чувствителен к бедствиям людей, и вечно в их сердцах ты будешь обитати. Не ищи, великий князь, другия себе славы. Любовь народа есть истинная слава государей. Буди властелином над страстями своими и помни, что тот не может владеть другими с славою, кто собою владеть не может. Внимай единой истине и чти лесть изменою. Тут нет верности к государю, где нет её к истине. Почитай достоинства прямые и награждай заслуги. Словом, имей сердце отверсто для всех добродетелей — и будешь славен на земле и угоден Небесам».

Сие «Слово» было не чем иным, как прямым противопоставлением царствующей императрице её сына, единственно законного, по мнению автора, государя. Могла ли она, самолюбивая и обладающая всею полнотою власти, простить сей выпад?