Татьянин день. В паутине обмана

— Не найдет, — мрачно возразила Разбежкина. — Нина отказалась от адвоката.

— Почему? Она сказала, почему? — пристально глядя на нее, спросил Игорь.

— Не знаю. Нина не сказала, почему, да мы и не успели ни о чем поговорить: меня и адвоката сразу выставили…

— Ладно, не забивай себе голову, это не так важно, — Гонсалес подошел к ней и присел на корточки, глядя на Таню снизу вверх. — Думай только о хорошем… Думай о том, что скоро мы станем семьей. Ты станешь моей красавицей женой, а я — самым счастливым на свете мужем. А на этот пальчик, — нежно касаясь губами Таниного безымянного пальца, продолжал он, — мы наденем волшебное колечко, которое тебе стоит только повернуть — и все будет по-твоему.

— Извини, — она вдруг убрала руку, — но свадьбу надо отложить. Игорь, я серьезно.

— Прости, — Гонсалес поднялся, — не понимаю: почему?

— Да просто потому, что я не могу. Ты же не хочешь, чтобы этот день мне запомнился, как… ну, не траурный, но очень печальный. Брат и лучшая подруга — в тюрьме, какая же тут свадьба? Ты же знаешь, как все мои к этому готовились, хотели пир устроить на весь мир… А получается, Димка с Ниной в беде, а у нас с тобой — пир во время чумы?

— Я, кажется, понял: ты ищешь повод, чтобы не выходить за меня, — резко произнес Игорь. До сих пор Таня ни разу не видела его таким раздраженным. Но, кажется, ее слова переполнили чашу даже ангельского терпения. — Вот дурак! Это же было ясно с самого начала! В последний момент что-то обязательно случается — не одно, так другое… И всегда: «Ах, давай отложим, сейчас не время»… Таня, надо было честно сказать, что у тебя не времени нет, а желания. И не пришлось бы постоянно поводы искать, изворачиваться. Просто скажи: я тебя не люблю! — с горечью закончил он.

— Ты правда, думаешь, что я ищу повод отложить свадьбу? — удивилась Таня, с укором глядя на него, — А я-то думала, ты понимаешь, что я не из тех, кто фигу в кармане держит. Если бы я не хотела за тебя замуж, я бы тебе так и сказала! Игорь, есть вещи очевидные, которые нельзя делать потому… что делать нельзя. Как можно веселиться, когда близкие люди в беде?!

— Прости, Танюш, — вздохнул Гонсалес, — Сам не знаю, что несу. Просто я так долго ждал этого… А что, если… Никаких торжеств, это само собой, но, может, все-таки распишемся? Потихоньку, просто зарегистрируемся — и все? Ну раз уж назначено… А после, когда все наладится, отметим по-настоящему, как хотели, — он снова обнял невесту. — Что скажешь?

— А вас, товарищ Гонсалес, иногда посещают хорошие мысли, — подумав, улыбнулась Разбежкина. — Давай так и сделаем.

Игорь на радостях принялся ее целовать, но вдруг словно спохватился:

— Слушай, пока я от счастья совсем голову не потерял, — он достал из стола листок бумаги и ручку, положил перед Таней, — подпишите, сударыня, — и забудем о делах.

— Это что, брачный контракт? — засмеялась Разбежкина.

— Вот еще, глупости, — отмахнулся Гонсалес. — Я своей жене доверяю. Обычная генеральная доверенность.

— Я и забыла… — протянула Таня, вновь делаясь серьезной.

— Завтра столько всяких бумаг подписывать, тебя не будет, придется за двоих отдуваться, — объяснил Игорь.

— А почему меня не будет? — насторожилась Таня.

— За кого ты меня принимаешь? — возмутился жених, — Чтобы я свою невесту накануне свадьбы работать заставлял? Тиран я или деспот? Ты кого предпочитаешь? Давай подписывай, и пойдем поедим, наконец, а то у меня с утра маковой росинки во рту не было. Я тут такой ресторан нашел… м м м, аж слюнки текут… Танюш, чего «зависла»? Обычная доверенность — что тебя смущает?

— Мне все-таки надо поговорить с Гориным, — Она отодвинула бумагу в сторону.

— Зачем? — поднял брови Игорь. — Разве не вы здесь самый главный начальник, Татьяна Петровна?

— Может, я и начальник, но решать должен хозяин — деньги-то его, я ими только распоряжаюсь, — Таня решительно подняла телефонную трубку, но Игорь не позволил ей позвонить: забрав трубку, положил на место:

— Во-первых, его сегодня нет и не будет. А во-вторых, скажи, пожалуйста: ты меня в чем-то подозреваешь? Может, ты думаешь, что я пытаюсь действовать за его спиной? Или хочу тебя подставить?

— Нет, но… — неуверенно произнесла Таня.

— Так вот, Горин в курсе, — сухо сообщил ей Гонсалес. — Мы с ним все подробно обсудили. Кстати, он хочет слить все старые проекты в нашу фирму — догадываешься, почему?

— Подальше от любящей жены? — сообразила Таня.

— Именно! В том числе мы говорили и об этой чертовой доверенности, из-за которой мы до сих пор сидим здесь голодные, — и он дал добро… Никто не покушается на твое право подписи, — принялся он уговаривать невесту, — Я просто хочу немножко облегчить тяжкую участь работающей замужней женщины. Ну вдруг, не дай бог, Надюшка заболеет — .и тебе надо будет посидеть с ней, а тут вдруг надо срочно что-то подписать? А если тебе, тоже не дай бог, надо будет поехать к маме — что ж, работа будет стоять? Вот для чего нужна доверенность. Ну, что не так? Горин согласен, это в его интересах. Танюш, какие сомнения, если шеф сам об этом просил?

— Меня Горин ни о чем не просил, в том-то и дело.