Татьянин день. В паутине обмана

— Тогда позвони ему и спроси, если мне не веришь, — сдался Игорь, теперь уже сам протягивая ей трубку.

— Игорь, извини, дело не в тебе, просто я должна… — Таня набрала номер, выслушала ответ, разочарованно вздохнула: — Недоступен. А нельзя это отложить до завтра?

— Да запросто, — легко согласился Гонсалес, — Только что изменится завтра? Горин подтвердит тебе, что я действую на пользу нашему делу. Танечка, милая, я сейчас умру с голоду.

— Знаешь, я чего-то не понимаю, — Таня снова перечитала документ, — Зачем ради одного совещания оформлять генеральную доверенность, которая действует целый год?

— Ну ты и зануда! — ахнул Гонсалес. — Зануда и вредина! И на этой женщине я чуть не женился!

— Я просто хочу разобраться, — Таня не поддержала его шутливого тона.

— Я тебя понимаю: один раз ты уже обожглась, поэтому теперь и дуешь на воду, — вздохнул Игорь. — Но это всего-навсего доверенность, ее можно в любой момент отозвать. Знаешь, если тебе так тяжело — не подписывай. Черт с ней, с доверенностью. Я просто хотел как лучше…

Таня кивнула и решительно поставила свою подпись.

Татьяна Баринова и Сергей вернулись домой после небольшого похода по магазинам.

— Раньше я так быстро не уставала, — пожаловалась супруга, — А теперь два шага сделаю — и уже сил никаких. Что же дальше-то будет? В машине укачивает, пешком еле хожу по такой жаре…

— Совсем необязательно самой по магазинам ездить, — заметил Никифоров, впрочем, без особого сочувствия в голосе.

— Так захотелось чего-нибудь вкусненького, а чего именно — я не знала, — Она вдруг пошатнулась, и Сергею пришлось поддержать жену и помочь ей сесть. — Голова вдруг закружилась…

— Что-то она у тебя все время кружится. Сходи к врачу, пожалуйста, УЗИ сделай или что там еще, не знаю. Хочешь, я с тобой поеду? — предложил Сергей.

— Не надо, это нормально при беременности. И мне уже лучше. Я только-только у врача была, мне теперь не скоро. Кстати, мой доктор считает, что слишком часто делать УЗИ ни к чему, — улыбнулась Татьяна, радуясь тому, что добилась- гаки повышенного интереса к своей персоне. — А давай лучше поедим. У меня такой зверский аппетит — сама себя боюсь, — Она достала из пакета баночку маленьких огурчиков, протянула мужу: — Открой. Зелененькие… мой любимый цвет. Солененькие — мой любимый вкус.

Достав один огурчик, она принялась смачно им похрустывать, а второй протянула Сергею:

— Хочешь?

— Не хочу, да и ты не увлекайся. Сама же говоришь — ноги отекают. А после огурчиков пить захочется, — Никифоров взглянул на часы, — Ну, я поехал.

— Куда это? — насторожилась Баринова.

— Тебе к доктору не скоро, а мне велено явиться на очередной осмотр сегодня.

— В таком случае, я тебя отвезу, — немедленно вызвалась Татьяна, не намеренная отпускать его от себя ни на шаг.

— Тань, незачем тебе лишний раз выхлопными газами дышать, — возразил Сергей, в планы которого ее присутствие как раз не входило. — Ты погуляй, поешь или поспи, а лучше — все вместе. Думай о ребенке, а о себе я как-нибудь сам позабочусь, договорились? Сейчас такси подъедет. Я быстро: одна нога здесь, другая — там… и снова здесь.

Баринова открыла было рот, чтобы возразить, но тут в гостиную вошла ее мамаша. Выглядела Яна на этот раз нелучшим образом: опухшее от слез лицо казалось почти незнакомым.

— Мам, это еще что такое? А если краска потечет? — удивленно воскликнула Татьяна.

Яна опустилась на диван, продолжая рыдать. Воспользовавшись моментом, Никифоров потихоньку улизнул, а Татьяна присела рядом с матерью:

— Ну, что случилось? Ты меня пугаешь!

— Да что с ней могло случиться? — проговорила Туся. — Деньги небось кончились. Или снова какую-то пакость задумала.

— Прекрати! — оборвала ее Татьяна и снова обратилась к матери: — Мам, все, хватит, возьми себя в руки. Здесь тебя никто не обидит.

— Такую обидишь, — заметила Туся, — Она сама кого угодно со свету сживет, — и, поймав укоризненный взгляд Татьяны, добавила: — А ты спроси ее, спроси свою мамочку, что она тут затеяла.

— Знаешь, Туся, всему есть предел, — угрожающе произнесла Татьяна.

— Правильно, пожалей ее, приласкай, — не обращая внимания на эту реплику, продолжала домработница, — Мало тебе, что она тебя бросила? Мало, что только по телефону иногда интересовалась, как ты здесь живешь, как здоровье? А теперь вот останешься на улице без дома и без копейки денег. И за это знаешь кому спасибо надо будет сказать?

Татьяна в изумлении уставилась на мать, которая сидела, разом постаревшая и ничем не напоминавшая прежнюю хозяйку жизни.

— Мне нужно поговорить с Олегом, — еле слышно произнесла Яна.

— Только попробуй, — предупредила Туся.

— Я тебя очень прошу, прекрати! — крикнула Татьяна.

— Нет уж, я скажу. Мы тебе не говорили, не хотели расстраивать… а ты знаешь, что она на твоего отца донос написала? К нему теперь следователи ходят, допрашивают. А у него сердце больное. Убить его хочешь и все денежки захапать? — Туся с ненавистью повернулась к Яне, — Видишь, молчит! Признает, значит. Если что, она и тебя не пожалеет!