Татьянин день. В паутине обмана

— Бог тебя накажет, — произнес Олег Эдуардович перед тем, как уйти, — за то, что так поступил с моей девочкой!

Двое других братьев, на сей раз Рыбкиных, тоже беседовали в тот вечер о жизни.

— А хорошо, что Нина у нас осталась, скажи? — произнес Дима.

Нина Перепелкина после встречи с бывшим мужем всерьез испугалась за приютившую ее семью и хотела уехать, но Рыбкины убедили ее не делать этого, что давало Диме шанс продолжить ухаживания за ней. Но Виктор сейчас был слишком погружен в невеселые размышления о предстоящем разводе с Анной, чтобы поддерживать предложенную братом тему.

— Вить, ты чего? Разводиться боишься, что ли? — с исключительной тактичностью, всегда ему свойственной, спросил Дима.

— Плохо мне без нее, — признался Виктор. — Вот была рядом — вроде так и надо, не замечал даже. А сейчас… Эх, тебе не понять.

— Почему это? Я тебя как раз очень даже понимаю. Мне, между прочим, Нина нравится. Только не знаю, с какого боку к ней подъехать. Как думаешь, получится у нас с ней? — понизив голос, проговорил Дима.

— Нашел у кого спрашивать, — отмахнулся Виктор. — Свою-то жену удержать не смог, какой из меня советчик…

Тут у Димы зазвонил мобильный телефон.

— Слушаю, — солидно ответил он, и тут же его тон резко изменился: — Нет, не спал. Что ты, Яночка, конечно, могу… Ага, понял, подъеду обязательно… Да что ты, наоборот, рад! До завтра, солнышко!

— Горбатого могила исправит, — осуждающе проворчал Виктор.

— А что делать? — развел Дима руками. — Против лома нет приема. Особенно если этот лом — Яна.

Тот самый «лом», закончив беседу со своим «птенчиком», набрал еще один телефонный номер.

Была уже глубокая ночь, и Таня не сразу подошла к телефону.

— Алло, я слушаю. Кто это? — сонно спросила она. — Какая Яна? Вы, наверное, ошиблись…

— Не ошиблась, если вы — Татьяна Разбежкина.

— Да, это я. А вы?… — Таня никак не могла определить по голосу, с кем говорит.

— Я мама Тани Бариновой. Я подумала, что вы должны знать… Таня в больнице. Она пыталась покончить с собой…

Таня в ужасе вскрикнула.

Неудивительно, что с самого утра она уже была у подруги в больнице.

— Вот, только что сварила, — развернула Таня банку с бульоном, которую принесла с собой. — Еще не остыл. Ты поешь.

Мама считает, что бульоном все вылечить можно… — Она чувствовала себя очень растерянной.

— Не могу, — слабо улыбнулась Баринова, — Ты сядь, Тань. Спасибо, что пришла. Откуда ты узнала?

— Мама твоя позвонила, ну я с утра и подхватилась. Ну и зачем ты…

— Почему все так? — отвернувшись, тихо и жалобно проговорила Баринова, словно самой себе. — Почему одним — все, а другим — ничего? Вот у тебя: и карьера, и семья… в смысле, дочка… и мужика себе нашла классного, скоро замуж выйдешь… А у меня? Ни работы, ни детей, а теперь — и мужа нет. Вся жизнь коту под хвост… — О том, какой ценой Тане далось все это счастье, она предпочла умолчать. — Знаешь, я, когда в детстве читала романы, думала: ну что за фигню порют эти героини? «Я не могу жить без него», «Я готова на все, лишь бы он был рядом… Не говорят так люди… то есть, может, говорят, но не чувствуют. Оказывается, очень даже чувствуют. Я умру без него, Тань! Ты, конечно, можешь меня упрекнуть, что не надо было выходить за твоего… Но ты же сама так решила… Оставь мне его, пожалуйста, он ведь тебе не нужен, а я с ума схожу! — Резко приподнявшись на локте, она горящими сухими глазами пристально всматривалась в лицо подруги.

— Ты правильно говоришь, он мне не нужен, — согласилась Разбежкина. — Ты только успокойся. Не собираюсь я тебе жизнь портить. И мстить никому не собираюсь. Все будет хорошо. Ложись, ложись.

— Налей мне водички, пожалуйста, — попросила Баринова, довольная тем, что ее план, похоже, начал срабатывать. — Я у тебя его по-тихому украла… Видела, как вы любите друг друга, знала, что надо отойти в сторонку и не отсвечивать, и не смогла. Понимала, что подлость делаю, — и все равно… Я бы на твоем месте меня убила, честно.

— А ты лишнего на себя не бери: Сергей не теленок, которого можно взять за веревочку и увести, куда хочешь, — возразила Разбежкина. — Если бы он действительно меня любил, ничего бы этого не случилось. Так что его вины здесь ничуть не меньше. И хватит об этом. Хорошо?

— Тань, а тебе никогда не хотелось… ну, покончить со всем одним ударом, раз — и все? — вдруг спросила Баринова. — Чтоб не мучиться?

— Нет, ни разу, — спокойно ответила Таня. — Даже в тюрьме.

— Ты такая оптимистка?

— Да нет, впадать в депрессию не хуже других умею… а может; и лучше. Просто… представляешь, сколько всего должно было случиться, совпасть, чтобы я, Таня Разбежки на, появилась на белом свете? Не всем так везет, — улыбнулась Таня — И раз уж мне представилась такая возможность, почему бы не воспользоваться ею на все сто? А помереть всегда успеем. И потом… Куда ж я денусь, когда меня два таких мощных магнита между собой зажали: тут мама, тут ребенок. С одной стороны — Вера, с другой — Надежда. А с надеждой и верой — можно и без любви прожить.