Татьянин день. В паутине обмана

— Если все сложится, буду вести себя по-умному: мужчину нельзя держать на коротком поводке, он от этого звереет и начинает кусаться, — похоже, Тане удалось поднять подруге настроение, и та даже согласилась немного поесть. — Только бы Сережка вернулся… А когда будет ребенок, он уже никуда не денется, правда? Если бы ты знала, как мне хочется простого бабского счастья: дом, муж, ребенок! Нет, в другом порядке: муж, ребенок, а потом уже все остальное!

— А представь, — оживленно подхватила Таня, — лет через десять мы будем так же сидеть и вспоминать все это со смехом… Как мы мучились, страдали… Неужели мне было так больно и тяжело… А точно, это все с нами было или мы просто сериалов насмотрелись? А я все равно уверена, что и ты, и я будем счастливы!

— Почему ты так уверена, что мы будем счастливы? — недоверчиво спросила Баринова, — Умеешь читать будущее?

— Нет, просто верю, что так должно быть.

— Если б ты знала, как я этого хочу. И тебе счастья желаю. Правда. Я же все понимаю, у тебя есть основания мне не доверять, но я же тогда все делала, как ты хотела. Ты не велела ему ничего говорить — я не говорила. Ты попросила письмо передать — я передала. Сергей ведь сам его не захотел читать. Порвал даже…

— Это к лучшему, — твердо произнесла Таня, хотя от таких слов у нее все в груди перевернулось. — По крайней мере одной проблемой меньше. Что теперь говорить… целая жизнь с тех пор прошла. Все забыто,

— Если бы все было по-другому, я бы у вас на пути не встала.

— У нас на пути были препятствия пострашнее. Тюремная решетка, — напомнила Таня.

— Да, ужасно все получилось. И главное, тебя ведь могли отпустить…

— Но не отпустили. Тут тебе и карты в руки. Путь свободен, меня нет, можно заняться осадой Сергея. Скажи, ты имела отношение к тому, что меня засадили на полную катушку? — Таня произнесла это так, что теперь уже у Бариновой упало сердце: знает, все знает. Или блефует? Нет, нельзя позволить взять себя на понт. Как это называется на тюремном жаргоне? Уйти в глухую несознанку?…

— Ну, просто слов нет! — ахнула Татьяна, расширенными недоумевающими глазами глядя на Разбежкину. — Да как ты могла подумать?! Я же тогда, наоборот, все, что могла, делала. Старалась. Папу просила, он так помог… Ты вспомни…

— Помню, — кивнула Таня. — Я попросила тебя показать ему документы, которые мне Горин на подпись дал. Ты показала, он сказал, что все нормально. Потом я их подписала… и меня арестовали.

— Так почему ты меня обвиняешь? — якобы перестала что-либо понимать Баринова. — И папу? Понятно же. кому это выгодно было. Горин…

— Не надо, Тань, — поморщилась подруга. — Ты, может, в этой истории и ни при чем. Но я точно знаю, что это Олег Эдуардович меня посадил. У меня есть доказательства.

— Доказательства? И что… что ты собираешься делать?…

— Здравствуйте, — входя в палату, поприветствовал обеих женщин Олег Эдуардович. — Ну, как ты, Татка?

— Мне пора. — Разбежкина немедленно встала. — Выздоравливай, Таня. До свидания.

— Папа, — сдавленно произнесла Татьяна, едва за подругой закрылась дверь, — ей все известно.

Баринов изменился в лице, однако довольно быстро взял себя в руки и спросил, хмыкнув:

— Что — все? Энциклопедию прочла?

— Не прикидывайся, — раздраженно отозвалась дочь. — ты все понял. Ей известно, благодаря кому она попала в колонию.

— Да откуда? — поднял брови Баринов. — Она блефует, а ты и поверила. Я о тебе вообще никому не говорил…

— Она про тебя знает. И так уверенно говорила…

— Ну знает, — неохотно допустил он такую возможность, — и что дальше? Доказать что-либо невозможно. И потом, в конечном итоге решение вынес суд. Твоя подруга просто поиграть с тобой решили, как кошки с мышкой. У них ведь теперь опыт большой… Зона бесследно ни для кого не проходит.

— Зачем ей со мной играть? — устало спросила Татьяна.

— Может просто нервы потрепать хочет, а может…

— Что? Пап, не юли. Начал — так договаривай! — потребовала дочь.

— Не может она таким образом к Сергею подбираться?

- Где он? Ты его видел? — вскинулась Татьяна.

— Я сразу же к нему поехал, — кивнул Олег Эдуардович.

— Что он сказал? Он знает, что я в больнице? — допытывалось она.

— Он не придет, Танечка.

Все напрасно, отчетливо поняла она. Все напрасно…

Яна радостно встретила примчавшегося к ней Диму. Вряд ли он горел желанием лишний раз побывать в доме Баринова с риском столкнуться с хозяином, да делать нечего — раз «мамочка» велела, деваться некуда. Пришлось явиться.

— Что, не нравится? — озаботилась Яна, заметив, что он ест без особого аппетита. — Может, чего-нибудь другого хочешь? Я Тусе прикажу…

— Не, — помотал головой Дима, — все вкусно. Только… неожиданно как-то. Я после нашего последнего разговора думал, что между нами все… и вдруг…

— А такое всегда вдруг случается, — смеясь, заметила Яна. — А у нас с тобой все только начинается. Я должна была тебя увидеть. Мне так нужна поддержка, а кроме тебя… Моя дочь в больнице, — с пафосом закончила она, разыгрывая подавленность и тревогу

— Кошмар, — фальшиво посочувствовал Дима. — А что с ней?