Татьянин день. В паутине обмана

— Считай, что тебе повезло! — крикнул Гена вслед Нине. — В другой раз получишь по полной, как раньше! — Он был весьма раздосадован тем, что не может осуществить свои угрозы прямо сейчас, но не потому, что испугался Димы, — просто заметил приближающийся милицейский патруль и решил отложить разборку с женой до лучших времен.

Домой сегодня Татьяна Баринова снова пришла не одна, а с супругом, твердо намеренная повторить волшебную ночь. Но для начала следовало сделать все возможное, чтобы примирить враждующие стороны — отца и мужа.

— Тусь, папа дома? — с порога спросила она.

— Очень занят, — отозвалась домработница, — переговоры у него важные. Просил не беспокоить.

Сергей не смог сдержать облегченного вздоха.

— Ну вот, — расстроилась Татьяна. — Хотела устроить ужин при свечах… или, как там… встречу без галстуков.

— Круто, — отметил Никифоров. — Это по какому же поводу — без галстуков, да еще и при свечах?

— Ну уж не знаю, при свечах или при электричестве. Просто, так сказать, ужин примирения. Ты, я и папа.

— А и правда, помирились бы, а то корчат тут из себя не пойми чего… — проговорила Туся, заметив, как поморщился Сергей, — Ладно, все равно его сейчас трогать не велено. Без отца покушайте. Еще неизвестно, когда он там освободится, чего голодными-то ходить. И без того злые…

— Тань, — начал Никифоров, — по-моему, Туся права: он просил не беспокоить, так мы — с удовольствием: и аппетит не будем друг другу портить… И вообще — есть хочется. В этом доме случаи людоедства уже бывали?

— Ну, вы тут решайте сами. Если надумаете — позовете.*** Домработница удалилась, оставив супругов наедине.

— Не понимаю, к чему эти церемонии. Просто поужинать после работы никак нельзя? — недовольно спросил Сергей.

— Мне бы так хотелось увидеть любимого мужа и обожаемого папочку за дружеской беседой, — мечтательно произнесла Баринова. — Такой теплый семейный ужин…

— А в финале, — подхватил Никифоров, — Туся торжественно ставит на стол чашу с ядом. Ну давай, позови ее. Правда ведь есть хочется.

Ужинать им пришлось без Олега Эдуардовича, что ничуть не портило Сергею аппетита — скорее, наоборот. К тому же он был временно избавлен от необходимости болтать с женой — Татьяна смотрела какой-то сериал по телевизору.

— Интересно, когда он ей уже во всем признается, — не выдержала она слишком затянутых объяснений двух киношных влюбленных.

— А мне совсем не интересно, — заметил Никифоров. — Сейчас и признается — вон, уже оркестр в кустах заиграл, слышишь?

— Правда, фильм какой-то тягомотный, — засмеялась Татьяна, выключив телевизор. — Надоело. Когда ты рядом, знаешь как мне хорошо? Так спокойно. И вообще… Ну что ты такой… Устал? — попыталась она растормошить мужа, не желавшего реагировать на ее откровенные намеки. — Расскажи мне что-нибудь. Как на работе? Что новенького?

— Ничего новенького. Все как обычно. Пахал, не прикладая… в смысле, не покладая рук и головы.

— А не на работе что нового? — продолжала Баринова, заглядывая ему в глаза. — Как Миша?

— Выздоравливает.

— Синяки прошли? — участливо спросила Татьяна.

— Какие синяки? — Никифоров отстранился от нее и пристально взглянул жене в лицо.

— Ну, от нападения. Сильно они его? — Только туг до Бариновой дошло, какую роковую ошибку она допустила, но слово, как известно, не воробей, вылетит — не поймаешь.

— А ты откуда знаешь? Я тебе, кажется, ничего не говорил. — Никифоров разом все понял.

Он поднялся и молча взял свой пиджак, собираясь немедленно уйти.

— Что ты собираешься делать? — беспомощно пролепетала Татьяна.

— Успокойся, я стариков не бью… бандитов подручных у меня нет, — брезгливо бросил Сергей.

— Сереженька, миленький, я ведь ни при чем здесь! — Татьяна начала плакать от отчаяния. — Не веришь?! Я правда не знала. Это папа… Я сама в шоке была! Сереженька, прости ты его. Он… он же не со зла. Понимаешь, он хотел, чтобы я была счастлива — и все!

— Куда я вляпался, — пробормотал Сергей, не слушая ее. — Какая-то мразь человека чуть не покалечила — за просто так…

— Ты же сам знаешь, люди на все готовы ради любви! — закричала Баринова.

— На все? — изумился Никифоров, — Продать, предать, избить, убить — да? Да кому она нужна, такая любовь?! Все растоптать, изгадить, все на своем пути раздавить, а потом еще… Ты что, думаешь, я такой же урод, как вы?… Нуда — наверное, урод, если еще разговариваю с тобой, — он сжал кулаки, еле сдерживаясь, чтобы не ударить Татьяну, затем резко развернулся и шагнул в дождливую ночь.

4

— Добилась своего? Тихоня! Радуйся теперь — все по-твоему вышло! — истерически кричала Баринова в телефонную трубку, мечась по гостиной отцовского дома.

— Да что случилось? — растерянно спросила Таня, которая никак не могла взять в толк, какая муха сегодня укусила подругу.

— А ты не понимаешь? — яростно прошипела та. — Жизнь мою поломала и не понимаешь? Ненавижу!

— Таня, давай поговорим спокойно…,- начала Разбежкина.

— Что, страшно стало? Ладно, не бойся. Оставайся со своим Сереженькой. Я сегодня добрая… все всем прощаю! — выкрикнула Баринова, отшвырнув в сторону телефон.