Татьянин день. В паутине обмана

— Танюш, ну, честное слово: ума не приложу, как флэшка могла в машине оказаться, — говорил в это время Игорь, входя вместе с Таней в квартиру.

— А мы с бабушкой еще домик строим! — Надя радостно бросилась к матери, игнорируя Гонсалеса.

— Привет, мам. Мы по делу на минутку, — обнимая ее, сказала Таня Вере Кирилловне.

— Здравствуйте, — поздоровался Игорь с пожилой женщиной и попытался подхватить на руки Надю, но девочка недовольно вывернулась.

— Добрый день, — откликнулась Вера и удивленно повернулась к входной двери, услышав звонок: — Кто бы это мог быть? Вроде не ждем никого.

— А я, кажется, знаю, кто там, — заговорщически улыбнулся Гонсалес. — Наденька, может, ты сама дверь откроешь? Я думаю, там кто-то… Он тебе понравится.

— Сережа?! — радостно предположила девочка, со всех ног бросившись открывать.

Вернулась она крайне расстроенная и в сопровождении клоуна с яркими воздушными шариками в руках.

— Пррривет! — завопил клоун.

— Никакой не привет, — проворчала девочка, отворачиваясь.

И в дальнейшем, сколько тот ни старался ее развеселить, малышка оставалась безразличной к любым шуткам и фокусам. Таня с Игорем, напротив, старательно делали вид, будто представление приводит их в неописуемый восторг.

— Надь, посмотри: и как это у клоуна получается, не знаешь? — теребила Таня насупившуюся дочку.

— А я, когда был маленький, очень любил фокусы показывать, — подхватил Гонсалес.

— Наденька тоже любит фокусы, правда? Просто она стесняется, да? — не сдавалась Таня. — А можно нам тоже попробовать пожонглировать? — Она забрала у клоуна шарики, но у нее ничего не вышло — шарики раскатились по полу.

— Ну вот, не получилось, — огорчилась Таня.

— Может, у Наденьки получится? — Игорь быстро собрал шарики и протянул девочке, но та недовольно отвернулась.

— Ну, спасибо. Наверное, Наденька уже устала. На сегодня хватит, — прекратил Гонсалес явно безнадежную затею.

— Я пойду, — вызвалась Таня, чувствуя себя неловко из-за поведения дочери, — дядю-клоуна провожу.

— Правда, здорово он умеет? — Игорь попробовал исправить положение, подражая клоуну, и вдруг случайно наступил на бумажный домик.

На лице девочки отразился неописуемый ужас.

— Мой домик! — рыдая, закричала она, прижимая к груди смятый бумажный комок.

— Что случилось? — испуганно воскликнула Таня.

— Сломал, — захлебываясь безутешными слезами, говорила Надя, указывая на Игоря, как на врага народа, — пусть уходит!

— Маленькая моя, ну успокойся, — обняла ее Таня. — Мы новый домик сделаем, еще лучше.

— Не хочу новый, хочу этот! — извиваясь в ее руках, вопила девочка.

Игорю ничего не оставалось, как по-тихому ретироваться. А Таня села на пол и принялась чинить поврежденное бумажное строение.

— Не так, — злилась Надя, придираясь к каждому ее движению.

— Сейчас мы все сделаем как надо, — Таня старалась изо всех сил, но разрушения были глобальными, и ей стоило неимоверных усилий восстановить хоть что-то. — А если будет немножко по-другому, ведь не страшно, а?

— Нет, надо как было, — безжалостно требовала дочь, ревниво следя за работой матери. — Как Сережа сделал. А этот… дядька, он плохой.

— Ну что ты такое говоришь? Он же случайно! — Даже ангельского Таниного терпения и огромной любви к Наде уже едва хватало, чтобы и дальше терпеть ее капризы. — И почему ты решила, что он плохой?

— Он мне не нравится. А Сережа — нравится.

— Просто ты дядю Игоря плохо знаешь. Он обязательно тебе понравится, вот узнаешь его получше…

— Не узнаю! — снова завелась девочка, не желая ничего слушать.

— Он веселый… А ты знаешь, дядя Игорь тоже умеет домики делать. Давай мы его попросим, — уговаривала Таня.

— Нет, не хочу. Пусть он к нам больше не приходит!

— Та-ак. Вот это мы сюда приклеили. Так у тебя было? — Таня с трудом держала себя в руках.

— Крылечко помятое, а было не помятое! — Больше Наде, похоже, не к чему было придраться.

— Ну, тут уж ничего не поделаешь… Разве что новое сделать?

— Не надо новое, хочу Сережино! Ладно, пускай помятое? — тяжко вздохнула девочка, поняв, наконец, что мать и так сделала все, что было в человеческих силах, и даже больше. — Он нарочно мой домик сломал! — заявила она затем.

— Какие глупости! Ну сама подумай: зачем ему специально твой домик ломать?! И вообще, дядя Игорь — хороший человек, добрый. Мы вместе работаем, и его все любят. Ты ему, кстати, очень нравишься.

— А он мне нет, — отрезала дочь. — А ты так говоришь, потому что ты его любишь, этого Игоря! А меня не любишь! — Швырнув на пол тюбик с клеем, Надя побежала рыдать на кухню, к бабушке.

Доведенная ее упрямством едва ли не до нервного срыва, к тому же чувствуя себя виноватой перед Игорем, Таня позвонила Гонсалесу.

— Ну такой у нее характер, — оправдывалась она. — Если втемяшит себе что-нибудь в голову… Ты уж извини, что так получилось, просто не знаю…

— Это я должен извиняться, — перебил ее Игорь. — Идиот, слон в посудной лавке! Пустили в приличный дом, а он домики ломает… Для ребенка это настоящее горе!

— Да ничего страшного, у детей все быстро проходит — и смех, и слезы.