Татьянин день. В паутине обмана

— Можно и так сказать. Знаешь, если ты еще не передумал, то я хочу стать твоей женой, — очень серьезно произнесла Таня. — И как можно скорее.

— Извините, что прерываю, но мне нужно поговорить… с Татьяной Петровной. — Сергей вошел, не постучавшись, и увидел страстно целующуюся парочку.

— Ребята, вы не откроете мне страшную тайну? — не скрывая закипающего раздражения, спросил Игорь. — Почему, когда я вас вижу, мне всегда кажется, что я — третий лишний и что надо…

— Правильные ощущения: третий лишний, — немедленно подтвердил Сергей. — Слушай, мне нужно поговорить с Таней по очень важному делу. Исчезни, а?

— Никуда я не исчезну. И вообще, чего ты раскомандовался в чужом кабинете? Это не тебе, а Тане решать, кто из нас третий лишний.

— Ты человеческий язык понимаешь? — угрожающе произнес Никифоров.

— Так, — велела ему Таня, — перестань сейчас же. Ты зачем пришел? Будь добр, на минутку, — обратилась она к Игорю, которому все-таки пришлось выйти. Уходя, он предупредил напоследок:

— Я буду рядом.

— Ну? — Таня смотрела на Сергея в упор, жестко и без намека на улыбку.

— Что — «ну»? Это я должен тебя спросить, что ты себе позволяешь! Ты все-таки определись, с кем ты, — с ним или со мной? А то обнимаешься с ним, целуешься…

— А что, — крайне удивилась Таня, — я не могу со своим женихом обниматься-целоваться? Через несколько дней мы поженимся.

— А как же… — потрясенно начал Сергей, с трудом подбирая слова. — Мне показалось, что кое-что произошло… что между нами что-то было.

— Ну, было — и сплыло. Теперь это не имеет никакого значения. Подумаешь, событие. Как говорят — это не повод для знакомства, — с не свойственным ей при обычных обстоятельствах цинизмом бросила Таня.

Это для Сергея оказалось последней каплей. Он замахнулся, чтобы ударить Таню, но его остановил отчаянный детский крик. В дверях стояли Вера Кирилловна и Надя, ставшие свидетельницами случившегося. Девочка с пронзительным воплем бросилась к матери.

Сергей, опомнившись и поняв, насколько чудовищным выглядит его жест в глазах ребенка, шагнул к Наде, но та снова вскрикнула от страха и отвращения.

— Надюша, — забормотал Никифоров, — я не хотел… это случайно получилось. Прости…

— Не люблю тебя! Ты плохой, плохой! — Девочка в ярости накинулась на него, изо всех сил колотя крошечными кулачками.

Таня и Вера с огромным трудом оттащили ее от обидчика матери и поспешно увели из кабинета.

— Ну что, — Игорь, с перекошенным от гнева лицом, подошел к Сергею и схватил его за плечо, — победитель женщин, детей и старушек, у тебя есть совсем немного времени, чтобы исчезнуть… во всех смыслах: из офиса, из компании, а главное — из жизни Тани. Навсегда.

— Я тоже даю тебе шанс, — с вызовом ответил Никифоров, сбрасывая его руку. — Из офиса я тебя выгнать не могу, а вот из Таниной жизни — пошел вон! Я тебя сразу раскусил, и на вкус ты, если говорить прямо, настоящая дрянь. Ты ведь Таню не любишь. Тебе от нее что-то нужно.

— Тебе бы лучше заткнуться, — посоветовал Игорь. — Даже если ты прав, она выйдет за меня, а ты останешься с носом.

— А ты — тоже, только со сломанным. — Сергей, вложив в удар все свое отчаяние, отбросил Гонсалеса к стене. Тот с грохотом упал, и к нему тут же бросилась прибежавшая на шум Таня. Прижимая носовой платок к залитому кровью лицу Игоря, она крикнула Никифорову:

— Вон отсюда — и чтоб больше я тебя никогда не видела! Ты уволен, а не уйдешь по-хорошему — уволю по статье! Вызовите охрану!

Вадим Горин понятия не имел о том, какие страсти кипят в его офисе. Сидя за столиком напротив Гали и попивая вместе с ней шампанское, он был вполне доволен жизнью и весело рассказывал ей о том впечатлении, которое она когда-то на него произвела:

— Это было просто возмутительно! Меня, молодого, красивого и еще совсем не лысого, какая-то девчонка считала чуть ли не стариком.

— Неправда, — смеясь, возразила Галя. — Я, между прочим, первое время, как ты к нам приходить стал, даже спать не могла. Закрою глаза — и вижу, как ты меня целуешь. Ты для меня был таким… особенным.

— А теперь? — спросил Вадим, заставив ее смутиться.

— Я думала, мы будем говорить о делах…

— О делах, так о делах, — согласился Горин. — У нас по плану еще горячее и десерт.

— Ты не меняешься, — заметила Галина. — Мама всегда говорила: Вадик, когда голодный, ни о чем, кроме еды, думать не может.

— Теть Тома так говорила? — удивился Вадим. — А я-то, дурак, ее стряпню нахваливал. Боялся, что сочтет меня неблагодарным. Оказывается, я у вас в обжорах числился.

— Какие мы тогда… дурные были, — вздохнула Галя. — Как вспомню — плакать хочется. Сколько времени потеряла на ненужные хлопоты, мечты идиотские…

— Ну, здесь я тебе сто очков вперед дам. У меня и времени для этого больше было, и энергии. Да я и сейчас не лучше. Даже женился по глупости. Столько лет пахал, не разгибаясь, здоровье посадил, через такое пришлось… И надо же: оказывается, все для того, чтобы Жанна могла ходить по бутикам и бирюльки себе покупать.