Читаем Татко полностью

Слагам го на леглото. Какво мога да направя, за да избегна катастрофата от последната нощ? Решавам да седя на стол до него и да чета. Единствената книга, която намирам, е наръчник как да се овладееш, когато си пред нервен срив. Любимата книга на мама. Пълна е с лаически обяснения, но е написана разбираемо, нещо като терапия в домашни условия.

Това е първата нощ, в която татко започва да протяга ръка така, сякаш пред него летят пеперуди. Той посяга с пръсти много внимателно, много деликатно. Опитва се да хване нещо във въздуха. Следи Нещото, което той само вижда, с очи и внимателно събира пръсти — като дете, което лови прашинки, танцуващи в слънчевата светлина.

Слагам книгата настрана и приближавам глава до неговата. Той продължава безцелните си движения. Ясно е, че не може да хване Нещото, за което протяга ръка. Продължава безполезните си движения, които човек прави, когато безуспешно се опитва да вдене конец. Каквото и да е това пред него, той не може да го хване, но не се оплаква. Само ломоти неясно с тракащи зъби и треперещи устни.

Плъзгам ръка над неговата, докато той посяга, удря въздух, сграбчва въздух.

— Какво има татко? Какво виждаш?

Не ме поглежда. Втренчил се е в някаква точка.

Когато някой вижда нещо, което ти не виждаш, и ти самият започваш да се чувстваш невидим.

Светвам лампата. Може би това ще помогне; може би светлината от нощната лампа предизвиква халюцинации. Той се спира за миг, загледан в светлината, последното от неговите „неща“ хваща окото му и той посяга, ръката му бавно и внимателно се насочва към него.

Загасям. Спира се за няколко секунди, после започва отново.

Загасям и нощната лампа, за да видя какво ще стане. Наблюдаваме се в тъмнината. Достатъчно светло е, за да видя, че е прекратил странните си движения. Това, което се опитва да хване, сигурно не лети в тъмнината. Вслушвам се в неговото трепетливо ломотене: „Бе-бе-бе-бе-де-бде-бде-бгег-бе-бе“.

Господи, това е ужасяващо! Прокарвам ръка по челото му, по рамото му и по отпуснатата му ръка. Той е толкова напрегнат, като че ли е на стартовата линия. Стегнатото му тяло може да послужи за урок по анатомия. Човек не очаква такива мускули в един немощен, възрастен човек. Нямам много опит по отношение на мъжките ръце и рамене. Като се изключат рисунките ми на мъжки фигури от натура, не съм имал кой знае какъв опит и практически не знам какво представлява мъжкото тяло освен моето собствено. На опипване е със сигурност различно от женското. Прокарвам ръка успокоително и ломотенето му постепенно замира. В мрака не мога да видя дали е заспал. Навеждам се над него; дишането му е равномерно, но не съм сигурен.

Протягам ръка и светвам нощната лампа. В момента, в който светва, виждам, че очите му са вторачени право в моите. Сякаш дори и в мрака той е знаел къде точно са очите ми! Като че ли превърта свредел в главата ми с немигащите си присвити очи. Вгледал се е в мен, както във всичко останало, включително и в неговите невидими за мен пеперуди. Не показва с нищо, че ме разпознава, прочитам само някакво любопитство. Гледа ме така, както аз бих наблюдавал Млечния път в някоя звездна нощ, без да мога да свържа видяното с това, което знам.

Усмихвам се, но това не означава нищо за него. Наблюдава ме доволен до момента, в който започна да правя резки движения. След безкрайно дълго време за мен очите му премигват няколко пъти. После започват да трептят, затварят се бавно, като слънце, което постепенно се скрива зад някой хълм. Изглежда като мъртъв, когато притваря клепачи. Вслушвам се за дишането му, то е равномерно. Отново се отпускам на стола, опитвам се да чета, но не мога да се съсредоточа. Унасям се, но обзелата ме тревога не ми позволява да заспя.

Какво да правя? Не искам да го намеря отново на пода. Не мога да го оставя, но не бих издържал буден цяла нощ. Решавам да легна до него. Може би ще бъде добре, ако има някого до себе си. Никога не е бил сам в леглото си.

Премествам го до стената, така че да не може да става, обличам си екипа за спане, отпускам се по гръб и известно време се вслушвам в дишането му. Дълго време не мога да заспя.

Събуждам се, обзет от паника. Той е застанал върху мен в леглото и главата му е точно над моята. Гледа право в лицето ми в мрака, носът му докосва моя.

Скачам толкова бързо и рязко, че си удряме главите. Необходимо ми е известно време, докато осъзная къде съм и какво става. Хващам го за раменете и внимателно го връщам в неговата половина от леглото. Сърцето ми сякаш е в гърлото, боя се да не получа сърдечен удар. Господи, колко още може да издържи едно петдесет и две годишно сърце? Треперя от напрежение.

Татко лежи до мен. Отново светвам нощната лампа и го поглеждам. Той се втренчва в мен с празни очи и пак започва да лови въображаемите си пеперуди. О, Боже!

Ставам и отивам до банята. Когато се връщам в спалнята, все още усещам миризмата на лайна.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Текст
Текст

«Текст» – первый реалистический роман Дмитрия Глуховского, автора «Метро», «Будущего» и «Сумерек». Эта книга на стыке триллера, романа-нуар и драмы, история о столкновении поколений, о невозможной любви и бесполезном возмездии. Действие разворачивается в сегодняшней Москве и ее пригородах.Телефон стал для души резервным хранилищем. В нем самые яркие наши воспоминания: мы храним свой смех в фотографиях и минуты счастья – в видео. В почте – наставления от матери и деловая подноготная. В истории браузеров – всё, что нам интересно на самом деле. В чатах – признания в любви и прощания, снимки соблазнов и свидетельства грехов, слезы и обиды. Такое время.Картинки, видео, текст. Телефон – это и есть я. Тот, кто получит мой телефон, для остальных станет мной. Когда заметят, будет уже слишком поздно. Для всех.

Дмитрий Алексеевич Глуховский , Дмитрий Глуховский , Святослав Владимирович Логинов

Детективы / Современная русская и зарубежная проза / Социально-психологическая фантастика / Триллеры
Адриан Моул и оружие массового поражения
Адриан Моул и оружие массового поражения

Адриан Моул возвращается! Фаны знаменитого недотепы по всему миру ликуют – Сью Таунсенд решилась-таки написать еще одну книгу "Дневников Адриана Моула".Адриану уже 34, он вполне взрослый и солидный человек, отец двух детей и владелец пентхауса в модном районе на берегу канала. Но жизнь его по-прежнему полна невыносимых мук. Новенький пентхаус не радует, поскольку в карманах Адриана зияет огромная брешь, пробитая кредитом. За дверью квартиры подкарауливает семейство лебедей с явным намерением откусить Адриану руку. А по городу рыскает кошмарное создание по имени Маргаритка с одной-единственной целью – надеть на палец Адриана обручальное кольцо. Не радует Адриана и общественная жизнь. Его кумир Тони Блэр на пару с приятелем Бушем развязал войну в Ираке, а Адриан так хотел понежиться на ласковом ближневосточном солнышке. Адриан и в новой книге – все тот же романтик, тоскующий по лучшему, совершенному миру, а Сью Таунсенд остается самым душевным и ироничным писателем в современной английской литературе. Можно с абсолютной уверенностью говорить, что Адриан Моул – самый успешный комический герой последней четверти века, и что самое поразительное – свой пьедестал он не собирается никому уступать.

Сьюзан Таунсенд , Сью Таунсенд

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее / Современная проза
Зараза
Зараза

Меня зовут Андрей Гагарин — позывной «Космос».Моя младшая сестра — журналистка, она верит в правду, сует нос в чужие дела и не знает, когда вовремя остановиться. Она пропала без вести во время командировки в Сьерра-Леоне, где в очередной раз вспыхнула какая-то эпидемия.Под видом помощника популярного блогера я пробрался на последний гуманитарный рейс МЧС, чтобы пройти путем сестры, найти ее и вернуть домой.Мне не привыкать участвовать в боевых спасательных операциях, а ковид или какая другая зараза меня не остановит, но я даже предположить не мог, что попаду в эпицентр самого настоящего зомбиапокалипсиса. А против меня будут не только зомби, но и обезумевшие мародеры, туземные колдуны и мощь огромной корпорации, скрывающей свои тайны.

Алексей Филиппов , Евгений Александрович Гарцевич , Наталья Александровна Пашова , Сергей Тютюнник , Софья Владимировна Рыбкина

Фантастика / Современная русская и зарубежная проза / Постапокалипсис / Социально-психологическая фантастика / Современная проза