Татуировка

Андрей опустился к чудовищу и заглянул в его слепые глаза. Монстр схватил Андрея за шиворот, но тот легко скинул его руку. Если еще недавно Андрей ни в чем не мог быть до конца уверен, то теперь он точно знал, кто виноват. Это все Москарев. Даже отправившись на тот свет, он все еще продолжал убивать ради какой-то чертовой матери, о которой без конца писал. И вот он снова перешел к активным действиям! В другой ситуации Андрей мог быть спросить, почему это происходит именно с ним? В чем его вина? Но теперь подобные вопросы не имели смысла. Глупо пытаться понять безумца. И столь же глупо играть по его правилам. Пришла пора перестать быть жертвой.

Андрей вытер влажные глаза, поднялся, с силой надавил ногой на шею извивающегося в конвульсиях существа.

– Прощай.

Роман несколько раз дернулся, делая попытки подняться, но Андрей надавил сильнее, и тогда чудовище замерло. Резко. В один момент. Веки его опустились, голова запрокинулась набок, и оно затихло.

Андрей направился в кухню и забрал дневник. Затем, вернувшись в прихожую, схватил кошелек с деньгами, скинул все в рюкзак, помня о том, что путаные тропы иной реальности могут завести его в самые непредсказуемые места привычного мира. Напоследок он кинул взгляд на неподвижное тело… Вытер влажные глаза и вышел.

На площадке оказалось, что двери соседних квартир исчезли: только голые стены вокруг! То же самое случилось и с выходом на лестницу. Весь этаж превратился в короткий коридор, в одном конце которого была дверь в квартиру Андрея, а в другом – раскрытые створки лифта. Слабый желтоватый свет внутри кабины словно приглашал войти внутрь и отправиться навстречу неизвестности, что Андрей и сделал, откинув все сомнения.

Едва он шагнул в провонявшую мочой и исписанную матами кабину, как створки двинулись навстречу друг другу. Но перед тем, как они закрылись, Андрей успел заметить, как из его квартиры выползает бывший друг, сжимая в кривых пальцах карандаш.

В шахте что-то натужно заскрипело, лифт дернулся и медленно пополз вниз. Андрей уселся на грязный пол, положил дневник на колени и, плотно прижав ладони к лицу, закричал, выпуская наружу все напряжение последних дней. Остановился он, лишь почувствовав, что опустошен полностью… Теперь внутри у него такая же бездна, как и та, в которую он все еще падает, и падению этому, кажется, нет конца.

Лифт ехал долго, словно собирался доставить пассажира в преисподнюю. Впрочем, сам Андрей по этому поводу не беспокоился, довольствуясь уже тем, что ему не надо бродить по темным лабиринтам, опасаясь наткнуться на очередное порождение этого мира. Хотя вся изнанка города… Вся эта иная реальность была не чем иным, как бесконечным лабиринтом, в котором Андрей бродил подобно Тесею.

15 июля 2008 года

Полагаю, что задача Москарева или, если быть точнее, того существа, которое он называет матерью, не просто в том, чтобы соединить два мира, которые соединять ни в коем случае нельзя. Кажется, оно добивается, чтобы та, чужая реальность стала единственной, поглотив нашу. Не могу даже представить, что случится, когда рациональный, логичный и понятный мир заменит его абсурдная изнанка, которую я видел. Изнанка, в которой не действуют привычные законы и где обитают эти ужасные существа. Кто они, все эти жертвы Москарева? Чем он руководствуется, отбирая их? Думаю, он не волен в своем выборе: задачи получает от той, неизвестной силы; она им движет, и эти люди, убитые в нашем мире, становятся чем-то иным на той стороне. А я? Думаю, я просто тот, кто оказался не в то время и не в том месте. Там, на той стороне… Боже, мне кажется, это не просто параллельный мир – скорее, живое и, как это ни странно, мыслящее существо. Оно, возможно, видит во мне угрозу, боится, что я могу помешать ее планам, помешать Москареву. Я боюсь, что это может затронуть Вику и Лизу, и больше всего на свете я не желаю, чтобы с ними что-то случилось. Но что я могу против этого обезумевшего мира?! Я мечусь, как испуганный котенок, не понимая, куда приткнуться. И ведь оставить все как есть я не могу: кто-то же должен остановить это, попытаться сделать что-то, хотя бы ради себя! Все, чего я хочу, – спокойной жизни, чтобы этот кошмар прекратился. Но иногда мне кажется, что я поставлен против силы слишком могущественной, что я всего лишь пешка в большой и сложной игре. Игре, которую я не способен понять. Думаю, Москарев уже знает обо всем, что я могу сделать, а точнее, он знал это все заранее… Но как это возможно? Его записи… Или я схожу с ума, или… все больше понимаю то, о чем он пишет.