Те, кто делает нас лучше

Но я ошибалась. Это было моей болью. Это я тосковала по тем дням, когда она была молодой и сильной, по магии ее дара слышать то, чего не слышу я, и видеть в темноте. Я скучала по нашим прогулкам, в которых проявлялись все ее сверхспособности. Мне было грустно, а Тэсс – нет.

Стоило только взглянуть на нее, чтобы понять, что она счастлива. Она виляла хвостом. Ее улыбка, ее уши, ее настрой – все говорило о том, что она вполне довольна. Тэсс больше не хотелось ни бегать, ни прыгать. Но ее жизнь по-прежнему была насыщенной и интересной, наполненной запахами, вкусными угощениями и общением с теми, кого она любила. Она смирилась с тем, что теперь по какой-то причине мир стал темным и тихим. Но ее это не беспокоило. Очевидно, она понимала, что мы, люди, можем каким-то образом управлять для нее этим черным беззвучным миром.

Тэсс по-прежнему любила гулять, даже ночью. Раньше мне нравилось, что она убегала так далеко от меня, чтобы поймать игрушку; теперь я радовалась, что мы держимся так близко друг к другу. Сначала Тэсс могла ориентироваться на тепло моего тела и запах. Потом мы стали ходить, все время соприкасаясь. И для меня было честью после стольких лет, проведенных вместе, что она так доверчиво и не испытывая сомнений полагалась на меня, как когда-то полагалась на нее я, чтобы перемещаться во тьме. Никогда еще никто не полагался на меня настолько безгранично. Никогда еще никто не любил меня так сильно. И никогда прежде я не испытывала такой глубокой благодарности за это.

В ее преклонные годы Тэсс по-прежнему вызывала во мне желание петь. Ее грация и красота стали еще более удивительными. И дело было не в ловкости и красоте движений, а в той благодати, которая заключалась в ней. Той благодати, к которой мы взываем, когда нуждаемся в силе или сострадании, превосходящем человеческое. Благодать, как говорят богословы, – это божественная способность возрождать и освящать, вдохновлять и укреплять: «Был мертв и чудом стал живой, Был слеп и вижу свет…»

Тэсс не утратила своих сверхспособностей. Она просто принесла и вручила их мне, как фрисби в темноте. До конца дней, которые нам суждено было провести вместе, я смиренно наслаждалась честью делать для нее то, что прежде она делала для меня. Теперь я была тем, кто вел ее сквозь тьму.

Моя собака и моя свинья старели, а я любила их все сильнее. Не было такой тьмы, в которой мы не могли бы найти дорогу вместе. Но что будет, когда Крис и Тэсс уйдут?

Глава 7 Крис и Тэсс II

После того как Крис и вскоре после него Тэсс ушли, единственная мысль, которая помогала мне держаться, – что я могу покончить с собой.

Шестнадцатилетняя Тесс была уже очень слаба, когда однажды утром в начале лета мы обнаружили, что Кристофер умер во сне в своем хлеву. Я была потрясена. Это произошло слишком внезапно. В свои четырнадцать Крис страдал от артрита, но в остальном все было в порядке. И поскольку у него не наблюдалось никаких симптомов угасания, а мы понятия не имели, как долго могут жить свиньи, я надеялась, что он переживет Тэсс и поможет мне справиться с ее уходом. Но этого не случилось.

В последние дни Тэсс я ежедневно делала ей капельницы с раствором Рингера, чтобы поддержать ее отказывающие почки. По ночам она иногда просыпалась со стоном, от боли или ночного кошмара – я не знала, от чего. Но я понимала, что это только вопрос времени, когда боли в ее жизни станет больше, чем радости. Такой момент наступил осенью. Солнечным сентябрьским днем наш ветеринар приехал к нам. Мы с Говардом держали Тэсс на руках под нашим серебристым кленом, а он сделал ей укол, который положил конец ее яркой и щедрой жизни.

Как же мне хотелось пойти вместе с ней! Утрата Кристофера уже была тяжелым ударом. Без него хлев, хотя там и продолжали жить наши курочки, казался пустым. Один вид нашего двора повергал меня в пучину горя. После ухода Криса я жила ради Тэсс. Я знала, что она умирает, и я думаю, она тоже это понимала. Но мы были вместе, и в эти короткие месяцы нам обеим этого было достаточно.

Когда ее не стало, со мной по-прежнему были мои дорогие курочки, мой любимый муж, наш чудесный дом, заботливые друзья и придающая моей жизни смысл работа. Но все эти благословенные дары, которые прежде привносили радость в каждый мой день, теперь утратили для меня смысл. Стояла ранняя осень, мое любимое время года, и воздух был напоен запахом спелых яблок. Но мне не хотелось драгоценных плодов нашей столетней красно-коричневой «роксберри». Мне не хотелось собирать последнюю летнюю голубику. Я не ждала ни осенних красок, ни пушистого снега. Мне не хотелось ни есть, ни спать, ни музыки, ни компании, ни Рождества, ни Пасхи, ни следующего года – ничего. Я ненавидела себя за эту неблагодарность.