Те, кто делает нас лучше

Даже несмотря на трагичность произошедшего с курицей, мы были впечатлены не меньше, чем если бы в то рождественское утро нас посетил ангел. Когда ангел явился пастухам в Вифлееме, те «убоялись страхом великим». В детстве эта фраза всегда удивляла меня. В моей Библии с картинками ангелы выглядели как красивые дамы в ночных рубашках и с крыльями, а на нашей рождественской елке они всегда играли на арфах или трубили в трубы. Способность летать, конечно, впечатляет, но ничто в этих ангелах не испугало бы меня, даже когда я была маленькой. Однако теперь, когда я более глубоко задумалась над этими словами Писания, мне стало ясно, что ангелы были похожи, скорее, на нашего рождественского горностая: великолепные и грозные в своей чистоте, силе, славе и совершенстве.

В нашем хлеву нам было явлено чудо, как когда-то пастухам, которые пришли на поклонение в другой хлев. Только наше рождественское благословение не спустилось с небес, а выбралось из норы в земле. С ослепительно белым мехом, бешеным пульсом и таким же бешеным аппетитом горностай был воплощением самой жизни. Как чиркнувшая спичка прогоняет тьму, так появление этого существа не оставило места для гнева в моем сердце, ибо оно трепетало в благоговейном страхе и было омыто елеем прощения.

Глава 6 Тэсс

Большую часть нашей совместной жизни Тэсс постоянно отрывала нас от работы, чтобы подарить нам радость.

После утренней прогулки, во время которой мы кормили Кристофера и курочек, она могла около часа спокойно посидеть в моем или Говарда кабинете. А потом решала, что достаточно. И на коленях у работающего человека вдруг появлялся мяч или фрисби. Это означало, что пора идти на улицу играть.

Конечно, бывало, что непрошеное вторжение обслюнявленной собачьей игрушки оказывалось некстати, например если в это время шла работа над важным эпизодом или в голове как раз возникла новая идея. Однако игра если и откладывалась, то ненадолго. Потому что по целому ряду причин для нас не было более увлекательного, жизнеутверждающего и важного занятия, чем поиграть с нашей веселой и активной бордер-колли.

Игра с Тэсс означала, что проявить внимание надо будет ко всем. Выходя во двор вместе с собакой, я или Говард непременно должны были пообщаться и с другими животными. Кристофер, почуяв наше присутствие, начинал звать нас: «Ух. Ух! УХ!» Он требовал, чтобы мы его погладили, угостили зерном, яблочком или объедками либо выпустили погулять на привязи. Дамочки толпились вокруг нас, присаживаясь на корточки, чтобы их погладили, взяли на руки и поцеловали.

К счастью, если действовать быстро, можно было проделывать все это между бросками, потому что Тэсс любила, чтобы мяч или фрисби забрасывали ооочень далекооо. Говард мог отправить диск в полет на несколько десятков метров. У меня так не получалось. К тому же я не отличалась меткостью. И все же Тэсс ловила все, что мы бросали, независимо от того, кто и как это делал. Говард называл ее «настоящей Золотой перчаткой». Она никогда не выбирала себе фаворитов. Если мы гуляли вместе или с гостями, она всегда чередовала людей, принося игрушку сначала одному, потом другому. Я думаю, она так любила играть, что была уверена: мы тоже любим это не меньше, чем она, – и поэтому старалась по справедливости дать поиграть всем. Никто не должен был оставаться в стороне. И если, пока мы оба работали, Тэсс звала Говарда поиграть раньше, значит, часом позже она выбирала меня.

Стоило мне только увидеть, с каким воодушевлением наша молодая собака несется по полю и взлетает в воздух, чтобы поймать игрушку, и у меня сразу поднималось настроение, словно после первых нот гимна «Великая благодать». Она и сама соответствовала его первым словам. Она была не только полна сил, но и утонченна и элегантна – само воплощение грациозности. Учитывая то, какие травмы Тэсс получила, попав под снегоуборочную машину, ее грация была настоящей благодатью. Как и то счастье, которое она обрела с нами – а мы с ней – после ее печального детства никем не любимого щенка.

Радость, которую дарила нам Тэсс, продолжалась и вечером. Последнее, что мы делали перед сном, – это проводили финальный раунд фрисби. Ее черно-белый силуэт был очень красив в лунном свете. Но, наверное, еще красивее Тэсс бывала в чернильно-черные безлунные ночи, когда я не могла ее видеть.

На нашей проселочной дороге нет фонарей, и в иные ночи бывает темно, как в пещере. Но Тэсс, в отличие от нас, людей, прекрасно видела в темноте.

Глаза собак, как и кошек, имеют светоотражающую поверхность – тапетум. Именно поэтому они сверкают, например, в свете автомобильных фар. В такие темные ночи я следовала за Тэсс в черноту, прислушиваясь к звону жетонов на ее ошейнике. А она вела меня вниз по пологому склону заднего двора, туда, где лужайка выходила к краю поля. Там я шептала ей: «Тэсс, вперед!»

И, выждав несколько секунд, бросала диск в темноту. Куда он улетал, я понятия не имела. Но секунду или две спустя слышался щелчок зубов о пластик – это означало, что Тэсс подпрыгнула и поймала фрисби.