Те, кто делает нас лучше

Шли дни, и Кларабелль все спокойнее реагировала на то, что мы брали ее на руки. Конечно, так могло быть потому, что мы сами все больше привыкали к ней. Возможно, она невольно учила нас быть спокойнее и держать ее свободнее и увереннее. Нам, всем троим, нравилось так близко общаться с этим маленьким диким животным. Благодаря ей мы чувствовали себя в «Изумрудных джунглях» почти как дома.

Однажды Ник подбросил ей зеленого кузнечика и сфотографировал, как она ест. Большинство пауков, впрыснув добыче парализующий яд, перекачивают жидкость из желудка в жертву, чтобы разжижить пищу, а затем высасывают ее досуха и отбрасывают в сторону оболочку. Тарантулы поступают иначе. Кларабелль измельчала еду с помощью зубов, растущих за ее клыками. И хотя мне было жаль кузнечика – родственника всем нам знакомого сверчка, я была рада, что мы смогли что-то сделать для Кларабелль. Потому что и ей предстояло сделать для нас кое-что важное: она должна была стать послом пауков в мире людей.

Утром нашего последнего дня во Французской Гвиане Сэм усадил Кларабелль в пластиковую коробочку, чтобы взять ее с собой в нашу последнюю поездку в Трезор-Ресерв, а потом выпустить обратно в горшок с бромелией, где ее нашли. Но сначала она должна была встретиться с людьми – как и она, маленькими, но очень важными персонами.

Они ждали нас у начала тропы, ведущей в джунгли: девять ребятишек из местной школы в возрасте от шести до десяти лет пришли из соседней деревни Рура. Йоп представил им Сэма на французском:

– On voit aujourd'hui Dr. Marshall…

Но Сэму не терпелось показать им настоящего почетного гостя. Он достал из рюкзака пластиковый контейнер и осторожно снял с него крышку. Одна волосатая нога показалась над краем контейнера, затем другая и еще одна, и так Кларабелль наконец спокойно взошла на ладонь Сэма.

– Qui veux la toucher? – спросил он детей.

(Кто хочет потрогать ее?)

Мгновение все молчали. Одна маленькая девочка еще раньше призналась, что боится пауков. Но потом десятилетний парнишка в бейсболке поднял руку. Сэм показал ему, как надо держать ладонь, чтобы Кларабелль ступила на нее. Она двигалась так грациозно и неторопливо, что вскоре к ней тянулись уже девять маленьких ладошек – даже той девочки, которая говорила, что боится.

В тот день Ник сделал много фотографий для нашей книги. Я до сих пор люблю смотреть на фото этих ручек: коричневых, розовых, аккуратно сложенных чашечкой, готовых почувствовать шаги существа, которого некоторые из них всего мгновение назад боялись. На одной фотографии три девочки прижимаются друг к другу, чтобы Кларабелль могла пройтись по их коже. Их глаза внимательно и с благоговением смотрят вниз, на паука; на их лицах умиротворение и то чувство полноты, которое можно испытать, только когда держишь в руке маленькое, очаровательное животное. Теперь они увидели дикое существо, обитающее в их родных лесах, другими глазами. В тот день я услышала, как маленькая девочка с аккуратными косичками пробормотала себе под нос: «Elle est belle, le monster». Оно красивое, это чудище.

Подарив нам свое общество, Кларабелль открыла мне мир пауков, о котором я раньше ничего не знала. Огромные размеры были лишь самым очевидным ее удивительным свойством. Как и все пауки, она обладала поразительными суперспособностями. Так как свой скелет она носила снаружи, то могла сбрасывать его – и даже кутикулу, выстилающую рот, желудок и легкие, – по мере роста. Повредив лапку, Кларабелль могла оторвать ее, съесть и вырастить новую. Из собственного тела она вытягивала шелковую нить и в ходе этого действа превращала жидкое вещество в твердое – мягче, чем хлопок, но прочнее, чем сталь.

У меня дома в Хэнкоке этих удивительных созданий было так много, что я не обращала на них внимания. В подвале у нас водились пауки-сенокосцы с вытянутыми телами: они висели вверх ногами и раскачивали свою паутину, если до них дотронуться. В поленнице мы часто находили пауков-скакунов, которые обладали превосходным зрением и, заметив нас, отпрыгивали в сторону. Наконец, пауки обитали в хлеву, и когда один из них ткал паутину в загоне Кристофера, это напоминало мне сцену из «Паутины Шарлотты». Конечно, я бы никогда не обидела паука. Орудуя в доме пылесосом, я не трогала их паутину. Если паук обнаруживался там, где не положено, например в ванне или на моей подушке, мы с Говардом осторожно ловили его в стаканчик из-под йогурта и выносили наружу.

Но то ли потому, что они были такими маленькими, то ли потому, что они были такими привычными, или потому, что они были беспозвоночными, столь непохожими на птиц, млекопитающих и рептилий, которых я знала намного лучше, я никогда раньше не думала о пауках.

Теперь же благодаря Кларабелль даже самые обычные уголки нашего дома превратились для меня в волшебный мир, где обитают крошечные создания, которые любят свою жизнь точно так же, как мы любим свою.

Глава 5 Рождественский горностай