Те, кто приходят из темноты

– Может быть. Но сам он пропал. Я разговаривал с одним из парней, который побывал в доме Фокса, он сказал, что дом напоминает «Марию Селесту»[33]. На столе стояла откупоренная бутылка с вином, сигара со срезанным кончиком, которую так никто и не раскурил, ну и все в таком же роде. Дело до сих пор не закрыто. Но уже давно покрылось пылью, причем Фоксу так и не было предъявлено никаких обвинений. А какое он имеет отношение к тебе, Джек?

– Я не знаю, – ответил я.

– Что-то я тебе не верю, – устало сказал Бланшар. – Парень, с которым я разговаривал, сказал, что о Фоксе спрашивали несколько недель назад. Тот человек сказал, что он адвокат. Хочешь знать его имя?

– Нет, – ответил я и набрал последний номер.

– Ты мне солгал, – сказал я прежде, чем Фишер успел открыть рот. – Я еду в Сиэтл. Ты меня встретишь – иначе я сам тебя найду. А если мне придется тебя искать, ты будешь жалеть об этом до конца жизни.

Я скинул звонок и вышел к краю тротуара, чтобы поймать такси до аэропорта, мотеля или бара, где я мог бы провести ночь перед вылетом на север.

Глава 32

Рэйчел стояла на углу, разинув рот. Она посмотрела в одну сторону улицы, а потом в другую. Затем развернулась, словно это могло помочь. Не помогло. Вот ведь дрянь какая.

Она исчезла.

Просто замечательно.

Спасибо, Лори. Превосходный конец еще одного великолепного вечера.

Конечно, они договорились, что, если кто-то из них двоих подцепит парня на десять баллов, она имеет право уехать с ним, ничего не сказав другой. Соглашение, в большей степени относящееся к Рэйчел, ведь машину водила только Лори, так что той никогда не приходилось оставаться одной у стойки самого модного на этой неделе бара Сиэтла, с перспективой идти домой пешком. И по мере того как действие выпитого ею вина будет улетучиваться, дорога станет казаться все более длинной. Юбка не самый подходящий наряд для марафона. Да еще и без приличного пальто.

– Мать твою так, – устало пробормотала Рэйчел.

Однако теперь, как говорится, поздно сожалеть о сбежавшем молоке. Или о сбежавшей подруге. Ха. Это смешно или просто остроумно? Или не слишком?

И имеет ли это хоть какое-то значение, если обмен репликами происходит лишь в ее проклятой голове?

Она с сомнением посмотрела на «Жажду славы». Может быть, стоит вернуться в бар и выяснить, владеют ли они какими-нибудь специальными заклинаниями, вызывающими такси, но кто знает, сколько его придется ждать. К тому же ее совсем не вдохновляла мысль еще об одном разговоре со швейцаром, высоким черным типом, который надувался от собственной важности, еще не зная, что через месяц он снова окажется на улице, чтобы следить за порядком и не давать пьянчугам слишком сильно шуметь.

– Твою же мать, – снова пробормотала она.

А потом поправила свою легкую курточку и помолилась о том, чтобы у нового дружка Лори возникли серьезные проблемы, а член у него был размером с орех кешью.

Потом она еще раз вздохнула и зашагала домой.

– Двадцать семь, Рэйчел, – пробормотала она себе под нос.

Она старалась не сбиться со счета. Ей не хотелось, чтобы ее слова можно было поставить под сомнение. Нужно, чтобы между словами «Мне пришлось пройти…» и «…траханых кварталов» в утреннем электронном послании к Лори было точное число.

Она остановилась, чтобы с минуту отдохнуть. Еще пара кварталов, и она окажется на нужном перекрестке, откуда до дома пятнадцать минут ходьбы. До ее маленького, но симпатичного дома в этом сомнительном районе. Дома, где она хранила свои вещи, спала и ела перед телевизором. Ей повезло, что он у нее есть. Рэйчел прекрасно понимала, что без помощи отца ей бы пришлось делить свое жилище с несколькими ровесницами.

Наконец она снова зашагала вперед, но теперь уже не так быстро. Улицы стали пустынными, лишь изредка мимо проносились машины – люди возвращались домой. Ряды аккуратных домиков в окружении небольших чистых садов, и нигде в окнах нет света. Их обитатели давно нашли то, что искали. И им нет необходимости делать вид, что они могут обрести нечто важное, сидя за стойкой бара в переливах света и в гуле голосов и – в пустоте одиночества. Кому нужна эта дрянь, если у тебя есть гараж на две машины? Все вокруг спали в уюте и тепле. Все, кроме…

…того, кто шумел.

Рэйчел встала и обернулась. Она услышала шаги. Ей не понравилось то, что они произвели на нее такое впечатление – большое дело, шаги! – но было темно и поздно, и она ничего не могла с собой поделать.

У нее за спиной никого не оказалось. Шаги были негромкими, и она подумала, что идущий за ней человек находится еще далеко. Рэйчел вытащила из сумочки телефон.

– Верно, – пробормотала она. – Но пингвины всегда так себя ведут, ты же знаешь? Большинство из них даже не умеют водить машину. За исключением тех, с большими крестами. ЦРУ вывело их для гонок по пересеченной местности.

Она немного помолчала – фальшивый разговор, который должен был отпугнуть преследователя, заставил ее почувствовать себя глупой, но ее подруга Лори утверждала, что таким способом ей не раз удавалось спасти свою задницу. Рэйчел еще раз прислушалась.