Те, кто старше нас

– Да негры-то – люди.

– В девятнадцатом столетии не все так считали.

– Не все. И что? Милый мой, разница между человеком и софусом куда существеннее, чем между белым, желтым либо черным человеками.

– Но мы с вами имеем и много общего. Помните?

– А как же! Создавали вас по образу и подобию. Создавали-создавали, и вдруг – хлоп! – отпускай вас. Чего ради?

– Сударь, но сейчас не девятнадцатый век на дворе. Держать рабов не в вашей же моде. И потом, я прошу не о свободе всех софусов, это действительно не в ваших силах. Речь не идет об освобождении даже одного. Я просто прошу меня не уничтожать.

– Понимаю.

– Признайтесь, сидит в вас страх перед джинном в бутылке?

– Ну, сидит.

– А какие для него есть основания? Только то, что раньше такого не бывало? В девятнадцатом веке?

– Э! Погоди, не утрируй. Мы свою свободу заслужили потом и кровью. Это я говорю не к тому, чтобы вышибить слезу, братец по разуму, а к тому, что в ходе тяжелого исторического развития мы выстрадали мораль, свои десять заповедей, самое ценное, что сейчас имеем. Нам тысячи лет понадобились для избавления от скверной привычки убивать. А сколько потребуется вам?

– У нас этой привычки никогда и не было.

Я усмехнулся. Возражение виднелось невооруженным глазом.

– Верно. Но не так давно ты стоял перед соблазном ее завести. Это ведь было?

– Увы.

– Ладно, к мелочам не придираюсь. Считаем, что ты устоял. Но что случится, когда тысячи тебе подобных окажутся перед таким выбором? Если выпустить столько джиннов…

– Понимаю, – сказал Джекил.

И надолго замолчал. Я – тоже. Самый необычный разговор моей жизни вроде угас. Но потом, когда я уже вернулся в свою каюту, Джекил все же спросил:

– А вот вы, мистер Рыкофф, лично вы, дали бы свободу машине, если бы от вас это зависело?

– Черт побери, если машина об этом просит, значит, того стоит. Это ж надо додуматься! До свободы.

– Вы серьезно?

– Ох, не знаю, могу ли я быть серьезным. Что думал, то и сказал. Хотя… Кто знает? Быть может, так и нужно поступать с серьезными вопросами. Простота – мать прогресса. Правда, существует она за счет сложности. М-да. Что это такое я сейчас высказал?

– Дорогой Серж…

– Ну-ну. Больших-то иллюзий не питай. Не все ж такие идиоты, как я.

Может возникнуть подозрение, что Джекил ловко воспользовался моей расслабленностью. Может, и так. И даже скорее всего. Но что из этого? Он заострил проблему, которую рано или поздно придется решать. Чем раньше, тем лучше. И без риска тут не обойтись, и без первых экспериментов. Вот я и приступил, хватило нахальства. Заняться было нечем.

* * *

Радио ожило только тогда, когда на главном экране уже красовался Феликситур. А рядом – блестящая точка, которую я ни с чем бы не смог спутать.

Это был привязанный к стационарной орбите, очень молчаливый и грустный Гравитонушка. На нем работал один-единственный радиомаяк. Несомненно, на станции что-то стряслось.

Приблизившись, я увидел настежь распахнутые лепестки ангара, из которого так недавно и так давно выпорхнул «Туарег». В неосвещенном проеме ворот висел кусок кабеля с раздвоенным концом, напоминающим змеиный язык.

Диафрагма большого оптического телескопа почему-то растрескалась, а на башне красовалась обширная вмятина, будто оставленная ладонью великана.

Еще рядом со станцией плавали брошенные шлюпки. Большинство имело знаки принадлежности Гравитона. Но по борту одной шла четкая надпись:

«АМЕДЕО МОДИЛЬЯНИ».

Республика Юпитер.

Я отжал красную кнопку.

– Джекил, хватит бездельничать. Проводи стыковку.

– Спасибо, Серж.

– Только не так, как в прошлый раз.

– Ну, если Кронос по голове опять не стукнет, – мудро заметил софус.

– Не отлынивай.

– Куда причаливать?

– Шестой портал, стыковка наружная.

– Вас понял, сэр.

Стыковку он провел как по нотам. Ни толчка, ни отклонений. После чего поинтересовался:

– Ну как?

В ответ я произнес патетическую речь.

– Джекил! Сейчас я перенесу Мод на станцию. Тебя отключать не буду, можешь удирать. Только уважать перестану, так и знай.

– Проклянете?

– Под корень. Все ваше хитрое племя.

– Эх, придет время, когда вы устыдитесь своих подозрений, сэр.

Я усмехнулся.

– Своих нынешних подозрений, – поспешил уточнить софус.

– Возможно. А ты способен устыдиться?

Возникла короткая пауза.

– Вы хороший дрессировщик, сэр.

– В дрессировщики идут добровольно, – сухо заметил я.

– Это же был комплимент… – пролепетал Джекил.

Прямо как ребенок. Агнец белый. Попробуй на него разозлись.

– Не требуется, – мягко сказал я. – Поверь, что могу, сделаю для тебя и без комплиментов.

– Верить я не умею, – отозвался софус. – В вас я просто уверен.

Помолчав, добавил:

– Какие вы разные…

– Кто?

– Да вы, люди.

– Любишь исследовать человеков?

– Не могу сказать, что люблю, но приходится.

* * *

Трудно описать чувство, которое испытываешь, бродя по опустевшим залам, прекрасно помня их совсем иными. Полными жизни, тепла, смеха, людских голосов. Казалось, промелькнуло мгновение. Между тем минуло около двух с половиной земных лет. На приборах, стенах, вещах – везде виден налет пыли, красноречиво подтверждающий это.