Те, кто уходит и те, кто остается

Через час он уехал, хотя Пьетро все еще обиженным голосом уговаривал его остаться, а Деде и вовсе разрыдалась. Муж пошел мыться, одеваться и собираться на работу. «Я не сказал полиции, что Паскуале и Надя были у нас, – опустив глаза в пол, пробормотал он. – Но не потому, что хотел тебя защитить, а потому что считаю, что в наши дни многие путают инакомыслие с преступлением». Я не сразу поняла, о чем он. Паскуале и Надя совсем вылетели у меня из головы, и мне стоило усилий вернуть их туда. Пьетро подождал несколько секунд – может, хотел услышать, что я с ним согласна, а может, надеялся, что этот жаркий день, в который ему предстоит принимать экзамены, начнется с подтверждения того, что мы стали ближе друг к другу, что хоть раз в жизни наши мысли совпали. Но я лишь рассеянно пожала плечами. Какое мне было дело до политических воззрений, до Паскуале и Нади, до гибели Ульрики Майнхоф[24], до рождения Социалистической Республики Вьетнам, до успехов на выборах коммунистической партии? Весь мир отступил на второй план. Я была погружена в себя, в свою плоть, что казалось мне не только единственно возможным способом существования, но и единственным, ради чего вообще стоило жить. Когда муж – это воплощение организованного хаоса – вышел и закрыл за собой дверь, я вздохнула с облегчением. Мне было трудно выдерживать на себе его взгляд; я боялась, что на губах проступят следы поцелуев, что меня выдаст ночное изнеможение и обретшее сверхчувствительность, словно обожженное тело.

Как только я осталась одна, ко мне вернулась уверенность, что больше я никогда не увижу и не услышу Нино. Вслед за этой мыслью пришла вторая: я не могу больше жить с Пьетро. Не могу спать с ним в одной постели. Что же делать? Брошу его, думала я. Уйду, забрав дочерей. Но ведь существует какая-то процедура? Нельзя же просто уйти и все? Я ничего не знала ни о раздельном проживании, ни о разводе, понятия не имела, что для этого следовало предпринимать и как долго ждать свободы. У меня не было ни одной знакомой пары, которая прошла бы через все это. Как поступают с детьми? Кто отвечает за их попечение? Смогу ли я увезти девочек в другой город – скажем, в Неаполь? Кстати, почему в Неаполь, почему не в Милан? Если я оставлю Пьетро, говорила я себе, рано или поздно мне придется идти работать. Времена сейчас тяжелые, экономика в кризисе – Милан самое подходящее для меня место, там мое издательство. Но как же Деде и Эльза? Они же должны видеться с отцом? Значит, оставаться во Флоренции? Ну уж нет, ни за что. Лучше в Милан. Пьетро будет приезжать повидать дочерей, когда сможет и захочет. Да. Но мысли сами уносили меня в Неаполь. Не в наш квартал – туда я ни за что бы не вернулась. Я представляла, как поселюсь в одном из лучших районов города, в нескольких шагах от дома Нино, на виа Тассо. Я буду смотреть из окна, как он идет в университет и возвращается назад, каждый день встречать его на улице, болтать с ним. Я не буду ему мешать. Не буду создавать ему проблем с семьей. Наоборот, еще крепче подружусь с Элеонорой, стану больше с ней общаться. Этого мне будет вполне достаточно. Значит, все же в Неаполь, а не в Милан. К тому же Милан после расставания с Пьетро будет ко мне уже не столь благосклонен. Мариароза ко мне охладеет, Аделе тоже. Мы не рассоримся – они люди цивилизованные, но все же Пьетро им сын и брат, хоть в семье его не очень-то уважают. Отец семейства, Гвидо, тоже скажет свое веское слово. Нет, рассчитывать на Айрота, как сегодня, я больше не смогу, а может, и на издательство тоже. Помощи можно ждать только от Нино. У него повсюду друзья, и он наверняка найдет способ поддержать меня. Если только мое близкое присутствие не начнет раздражать его жену, да и его самого тоже. Кто я для него? Замужняя женщина, которая живет во Флоренции со своей семьей. Живет далеко от Неаполя и несвободна. И вдруг ни с того ни с сего рушит свой брак, сбегает к нему, селится в нескольких шагах от его дома – какой ужас! Он сочтет меня сумасшедшей, бабой, у которой не все дома и которая во всем зависит от мужиков. А уж в какой ужас придут подруги Мариарозы! Нет, такая я ему не нужна. Он любил стольких женщин, не задумываясь, переходил из одной постели в другую, оставлял после себя детей и считал брак добровольным соглашением, а не клеткой, в которой заперты человеческие желания. Я буду выглядеть смешно. В своей жизни я обходилась без стольких вещей, обойдусь и без Нино. Пойду своей дорогой вместе со своими дочерьми.