Те, кто уходит и те, кто остается

Созвониться надо было еще и для того, чтобы назначить дату встречи. Надо было найти способ увидеться хоть раз – перед Успением или сразу после. Он уговаривал меня придумать повод вернуться во Флоренцию и говорил, что то же самое провернет с Элеонорой и приедет ко мне. Мы встретимся у меня дома, будем вместе ужинать, вместе спать. Еще одно безумие. Я целовала его, ласкала, покусывала, потом он уехал, а я – несчастная и в то же время счастливая – побежала в магазин хватать все подряд: полотенца, две пары плавок Пьетро, ведерко и совочек для Эльзы, синий купальник Деде. В то время она любила синий цвет.

114

Мы поехали отдыхать. За девочками я почти не смотрела, постоянно оставляя их на отца. Я бегала в поисках телефона, чтобы сказать Нино, что люблю его. Пару раз подходила Элеонора, и мне пришлось вешать трубку. Одного ее голоса было достаточно, чтобы у меня испортилось настроение: это неправильно, что она сейчас рядом с ним, – зачем она ему? зачем она нам? Чувство досады заставило меня побороть страх: план увидеться с Нино представлялся мне все более осуществимым. Я сказала Пьетро (и не согрешила против истины), что итальянское издательство при всем желании не выпустит мою книгу раньше января, а вот во Франции она выйдет уже в конце октября. Сказала, что у меня есть некоторые сомнения по содержанию текста, и, чтобы разрешить их, мне срочно нужны кое-какие книги, поэтому мне придется вернуться домой.

– Давай я съезжу и привезу, – предложил Пьетро.

– Побудь с девочками хоть немного, ты и так с ними почти не бываешь.

– Зато я люблю водить машину, а ты нет.

– Можешь ты отпустить меня хоть ненадолго? Имею я право на один свободный день? Даже слугам дают выходные, а я что, не заслужила?

Я выехала ранним утром: по небу стелились белые полосы, в окошко дул свежий ветер, принося с собой запахи лета. В пустой дом я вошла с колотящимся сердцем. Разделась, вымылась, посмотрелась в зеркало, посокрушалась из-за белых, не загорелых пятен на груди и животе, оделась, разделась, снова оделась, и так пока наконец не почувствовала себя красивой.

Около трех приехал Нино: уж не знаю, что он там наплел своей жене. Мы занимались любовью до самого вечера. Наконец нам было удобно, и он мог полностью посвятить себя моему телу, со всем преклонением и обожанием, к которым я оказалась не готова. Я старалась не остаться в долгу, во что бы то ни стало хотела доказать ему, что тоже кое-что умею. Но стоило мне увидеть его покорным и счастливым, как что-то щелкнуло у меня в голове. Для меня это был первый и единственный опыт, а для него – очередной. Он любил женщин, обожал женское тело, для него это был фетиш. Я не особенно задумывалась о других его женщинах, с которыми была знакома, – о Наде, Сильвии, Мариарозе, его жене Элеоноре. Но я не могла не думать о том, о чем знала прекрасно: о тех безумствах, которые он совершал ради Лилы и которые чуть не довели его до самоуничтожения. Я вспомнила, как она верила в эту страсть, как цеплялась за него, за сложные книги, которые он читал, за его мысли, его амбиции, чтобы только удержаться рядом с ним и попытаться изменить себя. Я вспомнила, как она сломалась, когда Нино оставил ее. Неужели он умел любить только так, на грани срыва? И неужели наша любовь тоже была лишь повторением других его любовных безумств? Разве он жаждал заполучить меня не так же, как когда-то жаждал заполучить Лилу – невзирая ни на что? И разве наша встреча в моем с Пьетро доме не была повторением его встречи с Лилой в той квартире, где она жила со Стефано? Значит, наш роман – всего лишь одна из копий его прежних романов?

Я отпрянула от него. Он спросил: «Что случилось?» – «Ничего». Я не знала, что ответить: для выражения моих чувств не существовало слов. Я снова приникла поцелуем, стараясь выбросить из головы мысли о его любви к Лиле. Но Нино продолжал настаивать, я не могла отмолчаться и, вспомнив его относительно недавнее признание и решив, что уж про это я точно могу ему сказать, с наигранной беспечностью спросила:

– А что, у меня тоже что-то не так с сексом, как и у Лины?

Он изменился в лице. Я увидела перед собой другого человека, человека с чужими глазами, и испугалась. Не дожидаясь его ответа, я быстро прошептала:

– Я пошутила. Если не хочешь, не говори.

– Я не понял, что ты сказала.

– Я повторила твои же слова.

– Я никогда не произносил ничего подобного.

– Врешь, ты говорил это в Милане, по пути в ресторан.

– Неправда. В любом случае я не хочу говорить о Лине.

– Почему?

Он не ответил. Я разозлилась и отвернулась от него. Он погладил меня по спине кончиками пальцев, но я прошипела: «Оставь меня». Некоторое время мы лежали неподвижно, ни слова не говоря. Потом он снова начал ласкать меня, легонько поцеловал в плечо, и я сдалась. «Да, он прав, – сказала я себе, – не надо спрашивать его о Лиле».