Те триста рассветов...

Порт ушел под самолет, но нужно под огнем еще некоторое время выдержать курс, чтобы на пленку попала система полевой обороны города-крепости. Какие же невероятно длинные эти секунды! Ельсуков не выдерживает.

- Отворачиваю! - не кричит, а едва не стонет он. - Собьют! Зайдем еще раз…

- Держать, держать! - прошу я, хотя скованное страхом тело все острее чувствует приближение «нашего» снаряда. - Гриша, десять секунд… Еще десять секунд!

Ельсуков не отвечает, но курс выдерживает. Умеет приказать себе наш командир. А полоса разрывов совсем рядом. [177] Пристрелялись!… И неудивительно - самолет уже сорок секунд летит, не меняя курса. Я всем телом подаюсь назад, к бронеспинке - до разрывов рукой подать. И вот в какой-то миг самолет словно подпрыгнул, завалился в умопомрачительном крене и чуть ли не переворотом пошел к земле. Огромная тяжесть навалилась на спину, руки, шею, раненую ногу. Как-то неестественно взвыли моторы. Я попытался выключить фотоаппарат, но руки как будто приросли к сиденью - не оторвать.

Этот маневр, как я понял позже, был излюбленным способом Ельсукова уходить из зоны обстрела. Во всяком случае, через пару минут мы уже снова летели в спокойном небе. Кончился обстрел, и вновь нестерпимо стала ныть раненая нога. В меховом сапоге, как тогда, в памятном январском полете на Пшасныш, захлюпала кровь, разошлись швы. Хотя ясность не покидала голову, но я молил бога, судьбу, удачу, чтобы не потерять сознание, ведь главное-то еще впереди…

Наконец Сопот. Под нами всего лишь небольшой приморский курорт. Среди легких дач и коттеджей, разбросанных в хвойных рощах, виднеются несколько крупных строений. У кромки прибоя хорошо видна небольшая пристань и великолепный пляж - широкая песчаная дуга без единого пятнышка. Лишь в одном месте привалилась к берегу разбитая десантная баржа. Ничего не вызывает подозрения. Что тут заинтересовало штаб армии и фронта?…

Но стоило взглянуть вперед, как глазам открылась целая панорама мощных оборонительных сооружений: свежевырытые окопы, траншеи, артиллерийские позиции, узлы фортификационных сооружений. Вот это сюрприз! Наткнись с ходу на эту оборону наши наступающие с запада войска, не избежать бы крупных потерь. Выходит, стоило продираться сюда через пекло зенитного огня. От такой удачи даже нога стала меньше болеть.

- Гриша, нашли клад! Посмотри, какая картинка впереди…

- Порядочно фрицы наковыряли, - слышится удивленный голос Ельсукова. - Щелкай, штурман! Будет от нас подарок пехоте.

Удивительно, но несколько минут нас не трогали ни зенитки, ни немецкие истребители. Наши «аэрокобры» летели спокойно. Знаю по опыту - это ненадолго. Помня просьбу начальника штаба, заходим вдоль берега залива, с северного фланга оборонительной системы. Вновь мигает зеленый глаз командного прибора - идет съемка. [178]

Теперь впереди не менее важный объект разведки - крепость и порт Данциг. Вспомнил, как еще мальчишкой читал о далеком и загадочном «Данцигском коридоре», о претензиях немцев к Польше по поводу вольного города Данцига, который для немцев как бельмо на глазу и главное препятствие на сухопутном пути к цитадели германского пруссачества - крепости Кенигсберг. Как давно все это было. А сейчас я здесь и Данциг рядом. Не чудеса ли судьбы!

На ходу меняем план. Уходить в залив, как планировалось ранее, чтобы с востока неожиданно атаковать город, уже не имело смысла. Внезапности не получится: бухта забита кораблями, которые о нас наверняка все знают. Поэтому от Сопота идем точно по береговой кромке, решая в свою пользу сразу несколько задач: исключаем или снижаем эффективность огня кораблей, делаем заход с севера, откуда нас меньше ждут, и, что самое главное, выдерживаем маршрут вдоль города, растянувшегося с севера на юг, захватывая при этом широкоугольным аппаратом почти всю оборонительную систему.

Данциг затянут густой дымкой. Что-то сильно горит в районе причалов. Однако небо над городом безоблачное. Это освобождает нас от необходимости снижаться под облака - операция для разведчика весьма неприятная. Сквозь дымку Данциг виден как огромное скопление крыш красно-коричневого цвета. Так могут выглядеть только кирпич и черепица, главный и, пожалуй, единственный материал, из которого тысячу лет строился этот древний город - краса и гордость польского Поморья.

Вдруг раздается встревоженный голос стрелка-радиста:

- Командир, «куколки» полетели!

Ясно. «Аэрокобры» сбросили подвесные баки. Значит, в воздухе появились вражеские истребители. Для нас, разведчиков, это всегда некстати. Но делать нечего, сумели бы «ястребки» связать врага боем. Как ни странно, в подобной ситуации для нас есть и положительная сторона: когда в воздухе истребители противника, почти перестают бить зенитки. Этим мы и пользуемся - не меняя курса, идем точно по маршруту фотографирования, чтобы наверняка захватить оборонительные сооружения в пригородах. Нос самолета при этом точно направлен на устье Висленского канала, хорошо видного с воздуха. Видать, не зря я его запомнил перед полетом.