Те триста рассветов...

- Вы, товарищи, знаете, что для коммунистов высшее поручение партии - борьба с фашизмом. Здесь мерка одна - победа или смерть. Я рад доложить, что все коммунисты полка достойно выполняют долг перед Родиной, народом и партией. - Тут он сделал паузу, повел плечом и вдруг мягко улыбнулся, глядя на нас: - Что касается молодых товарищей, то могу добавить: еще не будучи коммунистами, они выполнили важное партийное поручение. Только сейчас я получил выписку из приказа политуправления Центрального фронта № 36 от 22 августа 1943 года. В ней говорится: «За добросовестное отношение к разбрасыванию листовок войскам противника летчика 970-го Городище-Сталинградского авиаполка младшего лейтенанта Казакова М. Г. и штурмана Пустовалова Б. М. наградить наручными часами». Этот приказ, товарищи, еще раз подтверждает правильность наших оценок. Это тоже рекомендация. Я поздравляю вас с наградой и надеюсь, что вы и впредь будете старательные ми исполнителями партийных поручений на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками. Добавлю, звонил капитан Козлов и сообщил, что с нашими листовками перешли фронт и сдались в плен около ста немецких солдат.

Речь майора Кисляка не отличалась изысканностью, но била в цель. Он знал, как подобрать слова, чтобы задеть за живое, и никогда не упускал возможности сделать это.

Мы шли с первого в нашей жизни партийного собрания переполненные впечатлениями, и хотя до вылета было еще далеко, ноги сами принесли нас на аэродром, к самолету.

Он стоял иссеченный осколками и пулями. Теплый ветер шевелил маскировочную сеть, под солнечными лучами отдавала теплом покрытая трещинами перкаль, тускло светились вороненая сталь пулемета, чугунные ребра бомб, уложенных под крыльями. Самолет, как и его экипаж, был готов к боевой работе. [76]

Выходим на Днепр

После победы на Курской дуге и последовавших затем ожесточенных боев за переправы у Новгорода-Северского, после ударов по отступающим немецким войскам в Конотопе, Бахмаче, Нежине и успешных налетов на колонны противника на дорогах Чернигов - Остер - Бровары, Севск - Суземка, Нежин - Троицкое перед нами на западе все чаще стала показываться широкая лента Днепра. Неудержимый вал советских наступающих армий приближался к его берегам. Полк едва успевал менять аэродромы, настолько быстро шло наступление.

Не могу забыть забавного случая, который произошел в эти дни в полку. Он в какой-то мере характеризует обстановку того времени, наш боевой настрой и деморализующее воздействие нашего наступления на противника. Заместитель командира полка майор Лаврентьев, человек смелый и чрезвычайно находчивый, как-то возвращался с задания и заметил группу противника. С чего вдруг Лаврентьев принял решение взять этих немцев в плен - одному ему известно, но интересно, как действовал летчик. Сначала он стал пикировать, стрелять из пистолета и подавать громкие команды. Заставив немцев лечь на землю, приземлился рядом с ними и вместе со штурманом Дегтевым разоружил отряд.

Это была невероятная и в то же время смешная история, которая могла кончиться трагически, вздумай хотя бы один солдат полоснуть по самолету из автомата. Но больше всего мы смеялись над тем, как майор Лаврентьев, проклиная свою инициативу, сочинял докладную в штаб дивизии, где категорически не хотели верить в случившееся и требовали серьезного отношения к делу.

Со второй половины сентября 1943 года наш полк целиком сосредоточил усилия на обеспечении боевых действий заднепровских плацдармов, захваченных передовыми отрядами наступающих дивизий.

Запомнилось форсирование Днепра в районе Лютежа, впоследствии ставшего исходным пунктом прорыва немецкого [77] фронта и взятия Киева. С высоты нашего полета это было волнующее зрелище. На притихшем западном берегу Днепра вдруг началась ожесточенная перестрелка. Сетка трассирующих пуль густо покрыла небольшой участок берега. Затем там стали рваться гранаты, ударила артиллерия - завязался бой. Мы знали, что наши войска лишь выдвигаются к Днепру, и вдруг на той стороне - настоящее сражение.

- Партизаны, наверно… - неуверенно бросил Казаков, наблюдая за перестрелкой.

- Не похоже, - ответил я, - смотри, как сильно бьет артиллерия. Видать, наши перебрались на тот берег.

- Давай проверим! - загорелся Михаил. - Это же здорово, если пехота здесь уже захватила плацдарм.

Мы прошли над Днепром немного севернее места, где шел бой, примерно на высоте 400 метров. Сомнений не оставалось - наши на западном берегу! От радости я развернул свой пулемет и выпустил всю патронную ленту по немецким огневым точкам. Этой очередью мы как бы открывали счет боевых вылетов на поддержку нескольких плацдармов, захваченных на западном берегу реки.

В штабе полка к нашему докладу отнеслись с недоверием. Начальник штаба водил карандашом по карте, где была нанесена линия фронта - примерно в двадцати километрах от Днепра, и никак не хотел верить тому, что мы только что видели.

- Не может быть, - сомневался он, - это же просто фантазия - перескочить такую реку…