Tear You Apart (СИ)

Та спускалась губами все ниже и ниже от горла к животу. Поймав по дороге один из коричневых сосков губами, она с удовольствием сомкнула на нем зубы, слыша судорожный выдох и сдавленное ругательство. Пока рот был занят одним полушарием, другое не оставалось без внимания внимательных пальцев, вырывая из груди напористой англичанки жалобные всхлипы. Когда ласкающий жадный рот добрался до пресса и обрисовал языком неясный вензель возле впадинки пупка, Лена пожелала связать свои руки цепями, потому что терпеть эту сладостную пытку становилось от мгновения к мгновению все сложнее.

«Якорь» давно ярко полыхал в приступе торжества своей хозяйки, из горла той вырывались тихие стоны удовольствия, увеличивающиеся в своей громкости пропорционально тому, как голова Вдовы спускалась все ниже. Спортивные хлопчатобумажные шорты были непозволительно тонкими и дыхание француженки опаляло так, словно ткани не было совсем, отчего жар внизу живота усиливался от каждого выдоха или вдоха, вынуждая англичанку кусать губы от нетерпения. Как же уязвимо она себя ощущала, но в то же время — это чувство непреодолимо завораживало и проносило по телу живительное тепло. Она нервно облизнула губы, приподняла бедра навстречу ласкам и протестующе замычала, когда их прижали обратно к постели.

- Тш-ш… - Шепнула Вдова, пронося по телу дополнительные вибрации от своего голоса. Лена лишь что-то тихонько промычала, когда чужие зубы царапнули кожу чуть ниже живота, прямо под резинкой шорт.

- Ниж… - начала она и смолкла, прервавшись резким выдохом, когда холодные руки сжали обтянутые тканью ягодицы. После этого длинные пальцы уцепились за края шорт и стянули их вместе с нижним бельем, заставив англичанку отреагировать на это сдавленным охом.

- Ты такая покорная. – Заметила Вдова, опаляя своим дыханием чувствительную кожу живота и не оставляя его без своего внимания в виде очередного «мазка» губами. - Une telle bonne fille…

Лена хотела сказать, что один лишь родной язык Вдовы заставляет ее дрожать, не говоря уже о том, что эта фраза была произнесена столь интимно и приглушенно, но не смогла даже заикнуться об этом, поскольку ощутила игривый укус на внутренней стороне бедра. Едва он был нанесен, его тут же накрыли шелковые губы и этот ритуал продолжался ровно до тех пор, пока с губ Лены не сорвалось хриплое:

- Пожалуйста… - щеки англичанки горели в судорожном румянце, пальцы давно вцепились в изголовье кровати так, словно разомкни она их, то просто свалится в необъятную пучину.

- Que voulez-vous? – Вдова нависла над еле соображающей Окстон, провела пальцами по ее подбородку и скулам, словно мысленно заставляя себя запечатлеть этот невообразимо прекрасный образ покорности обычно дикой и необузданной личности. - Dis-moi, bonne fille..

- Я не… - бессильно начала Лена и в который раз прервалась на полуслове, поскольку в этот раз ее прервали тем, что между бедер вклинилось колено француженки. -…черт.

Окстон была обескуражена и одновременно пребывала в странном животном восторге. В сексе она всегда ценила страсть и необузданность, под стать ее характеру и поведению. Ей были чужды подобные ласки и обращения, заставляющие ее ощущать удовольствие от нежности и игры на контрастах. Скорее, важную роль играл факт того, что она редко бывала на позиции пассива, но именно с Вдовой все вытекающие столь интимного процесса приобретали совершенно неожиданный поворот. Лена ожидала обычного секса, в лучших традициях собственного поведения, но то, что творилось сейчас… удивляло ее и интриговало столь же сильно.

Власть очень шла Вдове. Пронизывающее золото хищных глаз, точные и грациозные движения гибкого тела, будоражащий голос с соблазнительным акцентом – все это приписывало восседающей на ее бедрах Вдове статус поистине и без преувеличений Роковой Женщины, в чьих руках сосредоточение любой власти было словно само собой разумеющимся фактором. Когда холодные пальцы, способные легко задушить и спокойно держать тяжелую снайперскую винтовку, сомкнулись на теплой шее и провели изучающим прикосновением по всему торсу, Лена ощущала себя как будто под действием дурмана. Она ненавидела, когда ею командовали, управляли или как-либо распоряжались, но оказавшись под взглядом кипучего золота, в холодных точных руках, все словно переставало иметь значение и единственным смыслом жизни становились ощущения и подчинение этой прекрасной женщине.

Лена жаждала быть во власти лишь этих рук, таять от удовольствия лишь под этим взглядом, биться в восторге лишь в переплетении с этим гибким телом. Вдова медлила, как и всякая хищница, что поймала в свои лапы добычу. Хотя, нет. Она была беспощадным пауком, в чьих сетях давно изнывала наивная, но такая упрямая добыча, подстегивая к тому, чтобы ею уже немедленно занялись.