Теарнская партия

«Слишком много гостей, — сказал на это отец. — До принцессы Лорны непременно дойдет какая–нибудь сплетня. А то и вовсе официальный доклад их секретной службы».

Поэтому он пойдет домой. И до завтра забудет про все телескопы и всех принцесс вместе взятых. У него такая служаночка есть, куда там принцессе, пусть она даже и умная…

Феррен остановился, не дойдя до двери. Остановился, замер неподвижно. Его посетила столь странная мысль, что он даже испугался.

«Меня заколдовали, не иначе! — в панике подумал он. — Не может же быть, чтоб я сам — сам! — этого хотел?!»

Заколдовали?! Но кто? Кто–то из магов отца? Чужой маг? Теарнский? Вздор! Им–то зачем? Разве что это маг принцессы Лорны. Маг–сообщник? Но с какой целью? Это ведь ему приказали за ней увиваться, а ей–то зачем?! Или она влюбилась? В него? Так быстро?

«Что, если это сама принцесса?! Колдунья?!»

— Что за странные чары она на меня навлекла? — испуганно пробормотал Феррен. — Кажется, это сработало, когда я как следует разобрался в книжке профессора… или это профессор — маг? Книжка… она заколдована?!

— Я бормочу, словно псих! — сам себя сердито оборвал принц. С отвращением посмотрел на установленный и настроенный телескоп, а потом с руганью приник к окулярам. Стояла такая звездная ночь! Грех было пропускать столь ценное с научной точки зрения время.

— Я заколдован, сомненья нет! — бурчал Феррен, а книга профессора, та, в которой он подробно расписывает звездную науку, уже удобно устроилась рядом.

Феррен смотрел на звезды. Звезды смотрели на него. Кажется, они улыбались.

***

Два последующих дня, посвященные ублажению дальних родственников, Феррен пережил с трудом, хотя перед ним наконец–то заискивали именно так, как ему всегда хотелось. Почему–то это нисколько не радовало. И даже напротив, начинало понемногу бесить. А самым светлым моментом из всего этого вызывающего тоскливое отвращение занудства было… воспоминание о тех сладостных бесконечных мгновениях, которые он провел за телескопом.

«Может, я просто спятил?» — думал Феррен.

Он очень надеялся, что это пройдет. Нет, по сравнению с обожаемыми родственниками телескоп вовсе даже ничего. По крайней мере, он молчит. Но ведь не может же быть, чтобы это всерьез? Чтобы навсегда? Феррен и сам не понимал, чего именно он боится, но… да, боялся. Боялся утратить самого себя и навсегда прикипеть к окулярам, как те несчастные придурки, что даже поесть из–за своей науки забывают. А уж как следует развлечься… Вот еще! Их интересует и развлекает совсем другое. И вот теперь это самое другое явилось по его душу.

Феррен с ужасом припоминал тот страшный вечер, когда с ним это случилось. Когда он, с трудом оторвавшись от того необыкновенного, что происходило по ту сторону объектива, все же убедил себя, что как это ни грустно, но пора отправляться домой. Когда он приехал во дворец и поднялся в свои покои… он даже служаночку свою позабыл позвать! Не до служаночек ему было. Он осмысливал увиденное. Сверял по книгам. Он так и заснул с книгой профессора Шарная в руке. Он! С книгой!

Это пугало до дрожи и все равно оставалось прекрасным, в отличие от того, что сейчас происходило вокруг него.

То, что происходило вокруг, прекрасным как раз не было. Должно было быть, но… не было.

«Как же так? — с удивлением думал Феррен, разглядывая кланяющихся на каждом слове и лебезящих перед ним родственников. — Ведь, по идее, все это должно мне нравиться? Ведь мне всегда этого хотелось?»

Не нравилось. Не хотелось.

«Может, от того, что они такие противные, мне телескоп прекрасным и кажется? А потом, когда жизнь войдет в привычное русло, все и пройдет?»

Ему очень хотелось надеяться, что так и будет. Уже хотя бы потому, что маги отца, осмотрев его высочество, не нашли на нем никаких наведенных чар. Это… это и в самом деле пугало. Уж лучше бы они были, эти самые наведенные чары. Тогда достаточно было бы отыскать зловредного мага, наславшего порчу на принца, казнить его, а порчу снять. Вот и все. И получай обратно себя прежнего. Такого, к какому привык. Но раз никакой порчи нет, значит… значит, что–то происходит с тобой самим. А как получить обратно самого себя, если ты его сам у себя и отнял? И куда–то дел. И, похоже, возвращать не собираешься…

Феррен ожидал окончания двух этих занудных дней с надеждой и ужасом.

«Ну должно же все стать как прежде! Ну ведь должно же?!»

А вдруг — нет?! Вдруг так и останется?

С принцессой Лорной Феррен за это время почти не сталкивался. И не слишком жалел об этом. Принцесса Лорна была для него частью всего того нового, что властно вторглось в его привычную жизнь. Она была тем, что привело к телескопу, она была мостом, по которому он пришел в какой–то другой, совершенно незнакомый мир. Это пугало. Это еще как пугало. И страшней всего было то, что его ко всему этому тянет с необъяснимой силой.