Театр

Николай Коляда Т Е А Т Р Пьеса в одном действии

Действующие лица

ВЕРА — 40 лет

ЛЕОНИД — 40 лет

Фойе маленького подвального театра.

Фойе маленького провинциального полуподвального или глубокоподвального театра. Ах! Вот о таком я мечтаю! Слышите вы, там, в последнем ряду, о чём я мечтаю? Вам не понять. Вот взять бы в моей хрущёвке вырыть бы поглубже подвал, а потом там фонарей кучу, а потом занавес, артистов, зрителей и играть, играть, играть… Хотя бы даже вот эту пьесу, что пишу. А что? Она на двоих. Затрат мало. Штук тридцать-сорок женских норковых шубок купить и всё. Но шубки не главное, а главное тут — «серсе» — есть такое слово. И чтоб артисты: петелька-крючочек, петелька-крючочек… Знаете, что такое? Это когда я тебе — петельку, а ты мне — крючочек, я тебе — вопрос, а ты мне — ответ. Ну, как в жизни. И вот вам уже — Театр. Петелька-крючочек, петелька-крючочек…

Ну, можно и другие пьесы, не обязательно эту. Да и вообще пьесы — неважно какие, а главное чтоб, главное, понимаете ли, чтоб, понимаете ли… чтоб в антракте и перед спектаклем играл бы маленький оркестрик: скрипочка, или что-то такое нежное бы. Чтоб обязательно, понимаете ли, перед началом бы пиликало бы. (Это я где-то в какой-то другой стране или во сне видел).

Ах!

Нет.

Никто не выроет там подвал глубже. Никто не посадит там зрителей, не повесит фонарей. Так и будут крысы по подвалу бегать, а моя Манюра за ними. Так и будет грязная вода сочиться, зловонить. Так и не будет Театра. У меня.

А вот у них — есть. Счастливые!

В подвале хрущёвки устроен театр. Крохотный вестибюльчик, а уютно. Всё в чёрный цвет покрашено. Все изгибы труб, все кирпичики — в чёрный. В центре дверь двойная в зал, на ней надпись: «Просим соблюдать тишину!», а ниже: «После третьего звонка вход в зрительный зал воспрещён!»