Театр

Слева стойка буфета, за стойкой витрина с красивыми бутылками, тарелки с бутербродами, мойка для посуды тут же. Возле стойки стулья высокие такие, иностранно-красивые. Справа — гардероб, на вешалке штук тридцать-сорок пальто и шуб висит. Возле гардероба четыре венских стула, пюпитры, контрабас, барабан, виолончель и скрипка — лежат и стоят на стульях и возле них. Дверь в туалет есть. Выставка даже маленькая, театральная: за стеклом в витрине старинные костюмы, веера, рыцарские доспехи. В отдельной витрине — чучело чайки. Как символ, так сказать. Театра, так сказать. «Театра в хрущёвке», так сказать. Ну, всё как и положено в театре, но только ма-а-аленькое-маленькое, аккуратненькое, симпатичненькое, сделанное, вылизанное, выкрашенное, да к тому же без золота и бархата.

Там, за дверью, идёт спектакль. Вечер. Зима.

А тут, в фойе — своя жизнь идёт. Ну, если хотите — свой Театр.

За стойкой буфета ЛЕОНИД — моет посуду. Он в наглаженных брюках, бабочке, белой рубашке, поверх которой надет тоненький аккуратный шерстяной свитер с открытым горлом.

В гардеробе — ВЕРА. Она в синем халате. Вера ест из банки капусту, смотрит на Леонида, который на свет разглядывает стаканы, их чистоту.

МОЛЧАНИЕ.

Вера надевает шубу, смотрится в зеркало.

ЛЕОНИД. Опять?

ВЕРА. А что?

ЛЕОНИД. Стыдно. Снять!

ВЕРА. Нельзя? У них дома таких шуб «зэ» — завались. Я же не на совсем, а только померять и назад.

ЛЕОНИД. Сапоги ещё надень!

ВЕРА. Правильно. Надену, чтоб в комплекте было. На ней не смотрелось, я сразу «зэ» — заметила. Тоже, припёрлась в театр, жемчуга понавздевала, бриллианты, чтоб показать. В подвале. Шубу в пол. А сама — как Баба Яга в тылу врага. А на мне — во как сидит. У меня такой шубы не будет. Мне никто не купит. Я уже с ярмарки еду, а мне до такой шубы — как до Китая вприсядку. Мне не купит. Где уж нам уж выйти замуж, мы уж так уж как уж накуж. (Вертится у зеркала.)

Леонид пришел в гардероб, снял с Веры шубу, выхватил сапоги.

(Вера молчит, смотрит, как Леонид идёт снова к мойке.) Личико-то попроще, гражданин. Попроще, говорю. Слыхали? Не напрягайтесь. Не в театре. Нечего эдак-то вот драматично.

Леонид ушел к себе. Вера села, ест капусту.

Всё равно там — твоя квартира. (Тычет пальцем в потолок над гардеробом.) А там — моя. (Тычет пальцем в потолок над буфетом.) Это — твоя протечка. Я не буду платить.

ЛЕОНИД. Вчера полезла в витрину.

ВЕРА. Ты же не дал. Я хотела веером пообмахиваться.

ЛЕОНИД. В шубе?

ВЕРА. Я хотела проверить, как они дышали в таком. Грудью дышали, когда их целовали «вэ» — возлюбленные. Ромео её целовал. А она дышала и дышала. И веером — мах-мах-тарарах. (Пауза.) Всё равно достану, проверю. Не сегодня, так в следующий раз. Мне надо успевать. Я с ярмарки. Твоя протечка, сказала, твоя!

ЛЕОНИД. Моя, моя. Заплачу.

ВЕРА. Заплати. У тебя денег много. Всё копит. Или маме лекарство покупает. Ну, покупай, покупай. (Пауза.) С ярмарки я. Вам — не понять. Которые в буфетах им — не ясно. Мойте стаканы, мойте. Мы про тех, кто в буфетах — по телевизору слыхали. По телевизору врать не станут. Снег, дождь. Солнце, луна. Небо, слова. Туман, ветер. Огонь, вода. Весна, зима. Осень, лето. Деревья, цветы. Земля, воздух. Звери, птицы. Хлеб, мама. Мама…

ЛЕОНИД. Что ты сказала?

ВЕРА. Ничего. Молюсь.

МОЛЧАНИЕ.

Леонид с остервенением моет стаканы.

(Надела снова шубу, улыбается, вертится в шубе у зеркала.) Енот-полоскун. Моет, моет.

МОЛЧАНИЕ.

ЛЕОНИД. Что?