Театр китового уса

Она не знает, как обратиться к сестре. Она хочет спросить, не бывает ли у нее тоже конвульсивных мгновений ужаса такого резкого и мощного, что приходится сесть и заплакать. Она хочет спросить, беспокоится ли Кристабель за Дигби так же сильно, как Флосси, но это кажется нарушением правил хорошего тона, будто признание в страхах и возможность того, что Дигби пострадает, что Дигби будет ранен, что Дигби взорвут, что Дигби никогда не вернется домой, а этого делать нельзя. Это будет все равно что вытащить из стены камень, который может обрушить весь замок.

Держи все под шляпой! БЕЗОТВЕТСТВЕННЫЕ РАЗГОВОРЫ СТОЯТ ЖИЗНИ.

Флосси опускает ручку и складывает письмо в ящик. Лучше послать открытку. Короткое сообщение с самым важным и без того, что действительно важно.

К – Д

16 сентября 1940

Приорат Бентли, Стэнмор

Дорогой Дигс,

Между сменами времени на письмо остается мало. Работаем четыре через четыре часа, а мне нужно спать. После того как на Лондон стали падать бомбы, передышек не было. Мы столько времени провели, подгоняя войну, чтобы она уже началась, и теперь она не даст нам и мгновенья передышки.

Жилье у нас приличное. Я в истребительной авиации, расквартированной в приорате Бентли, большом поместье, устроить которое твоя мать всегда стремилась. Ничуть не похоже на старый разваливающийся Чилкомб. Здесь несколько людей, интересующихся театром. Мы поговаривали о том, чтобы поставить спектакль в концертной комнате. Я предложила «Генриха V», но затем старшие офицеры прослышали об этом и решили, что предпочитают делать комедийные сценки в женском платье. Я не уверена, почему это считается смешным, но меня назначили главной по свету, так что…

Я подозреваю, что это письмо отправить не смогу, поскольку нам не разрешают никому рассказывать, чем мы здесь заняты, но я хочу поговорить с тобой об этом, поэтому оставлю его для тебя, чтобы передать на следующей увольнительной.

Все очень секретно. В ЖВС мы привыкли расплывчато говорить о «работе с радио», когда спрашивают, а затем менять тему. Есть все-таки преимущество в убеждении, что женская работа должна быть пустяковой.

Она СОВСЕМ не пустяковая. Мы отслеживаем немецкие самолеты, когда они летят над Ла-Маншем, рассчитываем их траекторию на настольной карте с помощью цветных жетонов, как в игре в блошки. Старшие офицеры смотрят на карту вниз с балконов, как богатые люди в ложах в театре. Они следят за происходящим и высылают истребители ВВС, чтобы встретить немцев. Воздушные тревоги тоже исходят отсюда.

Мне проще, если я притворяюсь, что это блошки в огромной настольной игре. Если я думаю о том, что там живые люди, я не могу собраться. Некоторые девчонки носят наушники и слышат по радио сквозь помехи голоса пилотов. И хорошо, когда они говорят: «Вперед!» и «Он мой», но совсем нехорошо, когда слышишь их крики.