Театр мыльных пузырей

– Что ты натворила? – ошеломлённо прошептала Арья, обращаясь к подруге, но её слова потонули в раздавшемся звуке, до боли знакомом, навсегда отпечатавшимся в памяти.

– На выход! – заорал Лео, подталкивая девушек к двери, ведущей на улицу, и оборачиваясь на Макса, который держал в руке знакомый всем пистолет.

– Но ведь его оставили Дэнни… – непонимающе пробормотала Руби, покосившись на Идена, который отступал с оружием наготове, наведя дуло на неприятелей.

– Ты думаешь, у нас он один? – махнул рукой Лео. – Бегом к фургону, ждите нас там! – крикнул он, кидая ключи сестре.

– Без тебя не уйду! – закричала Арья.

– Бегом, я сказал! – рявкнул Лео, рывком распахивая дверь.

– Арья, прости, – пробормотала брюнетка, до которой, наконец, начал доходить смысл произошедшего.

– Потом поговорим, Барлоу, – негодующе отмахнулась та, уводя подругу за руку по направлению к фургону.

Она щёлкнула сигнализацией, открыла дверь, впихнув сначала Руби, а сама села за руль и завела мотор, ожидая появления парней.

– Да где же они? – бормотала она, нервно дрожа и заламывая пальцы.

– Идут! – крикнула Руби, глядя на бегущего к машине Лео и отступавшего к «Форду» Макса, который до сих пор держал наготове пистолет, приложив палец к спусковому крючку.

В какой-то момент один из амбалов, которые появились сразу за парнями, тот самый, только что катавшийся по полу в отчаянных попытках стряхнуть с себя Руби, выудил из-за пояса чёрный предмет и направил его на Идена.

Раздался выстрел.

– Нет, – прошептала Барлоу, зажмурившись, но заставив себя открыть глаза в следующую же секунду.

Лео уже был рядом, придерживал её за плечи, закрывая за собой дверь фургона.

Через небольшую щелку она увидела Макса, садящегося за руль серебристого автомобиля и одного из парней, лежащего на асфальте.

Холодная вода тонкими струйками бежала по телу, капая с тяжёлых сырых волос, подбородка и костлявых плеч, заставляя девушку морщиться от боли в руках. Костяшки сильно кровоточили, кожа слезла, раны чесались и зудели при каждом попадании воды.

Руби подставляла лицо под струи воды, тщательно отмывая его и стараясь не плакать.

Внутри зрело чувство, вызывающее лишь жалость к самой себе и печаль, тесно переплетённую со страхом – конец близок.

Бывает такое, что за несколько дней до финала состояние пациентов улучшалось, они начинали хорошо питаться, вставали с кровати, улыбались и смеялись – они наслаждались каждым моментом жизни, понимая, что совсем скоро придётся навсегда закрыть глаза. Это наслаждение последними лучами солнца, впитывание их каждой клеточкой истощенного тела перед закатом, красивым, но таким пугающим, ибо после грядет тьма.

Сначала Руби обрадовалась, осознав, что адские, разрывающие головные боли отступили, и лишь после догадалась, что это её последние дни на земле.

Сейчас, сидя в ванной мотеля на окраине Лавлока, она мучила себя единственной мыслью: «Неужели всё это реально, и смерть наступит на самом деле?»

Людям кажется, что они смирились, свыклись с мыслью о скорой кончине, но где-то там, глубоко в подсознании, они хранят огонёк надежды, который согревает и нашёптывает, что всё это идиотская шутка, что ещё произойдет чудо и жизнь будет длиться вечно. Но чуда не происходит, а человек, чувствуя, как душа начинает покидать тело, думает лишь об одном: это не может быть реальным.

Где-то в глубине души девушки вновь поднималась ненависть. К себе и табачному дыму, который она привыкла поглощать огромными дозами. Задыхаясь, она кричала внутри себя, но старалась не плакать, хоть и давалось это с трудом.

И всё же она неумолимо приближалась к финалу. К трагичному исходу, когда десятки людей поймут, наконец, сколько стараний она пережила, чтобы просто быть достойной. Достойной жизни и этого общества, имеющего на всё лишь один ответ и чётко придерживающегося идиотских стандартов. Сколько усилий она приложила, чтобы, идя по улице, не бояться заглянуть в лица прохожих. Сколько стараний приложила, чтобы не забиваться в угол каждый раз, находясь в помещении, наполненном людьми.

Девушка провела ладонями по лицу, размазывая слёзы, которые тут же смыла вода.

«Мне осталось совсем немного, верно?»

«Неужели ты заговорила со мной?» – послышался насмешливый шипящий голос.

«Мне страшно…» – прошептала Руби, обращаясь к змею.

«Я знаю, Барлоу. Я знаю…»

Обращение по фамилии задело девушку, принеся с собой кучу болезненных воспоминаний.

«Убей меня перед тем, как я увижу ещё чью-нибудь смерть, ладно?»

«Тогда во всём этом не будет прелести…»

«Какой прелести?»

«Прелести жизни, конечно!»

«Может быть, ты забираешь людей, потому что одинок? Потому что хочешь быть рядом с кем-то, говорить с кем-то, видеть чужими глазами?» – подумала девушка.

«Когда ты уже снимешь розовые очки и взглянешь на вещи нормально? Ты придумываешь себе столько бесполезных иллюзий, стараясь скрасить то, что поистине ужасающе…»

«Уже поздно что-то начинать, тебе не кажется?» – усмехнулась брюнетка самой себе.

«Я всего лишь паразит».

«Тогда мне тебя жаль…» – пожала плечами девушка.

По щеке скатилась крупная слеза.