Театр смерти

Сценический дебют Элизы Ротчайлд состоялся, когда ей было всего шесть месяцев, в комедии о том, как маленький ребенок изводит своих родителей. Постановка с треском провалилась, но Элизу критики называли «лапочкой» и «милашкой». Мать и дальше продолжала проталкивать ее, водила на бесконечные пробы, так что в возрасте десяти лет Элиза уже была ветераном сцены. К двадцати годам она превратилась в широко известную характерную актрису, обладательницу множества почетных наград и призов, владелицу домов на трех континентах. За спиной у нее был первый и последний брак, оказавшийся несчастливым и закончившийся разводом.

Когда ей исполнилось сорок, она была на сцене уже так давно, что всем надоела, включая продюсеров. Не желая признаваться в том, что ее списали со счетов, Элиза говорила всем, что сама решила оставить искусство, и следующие десять лет жизни провела, кочуя по великосветским вечеринкам и сражаясь с невыносимой скукой. Когда подвернулся случай сыграть сварливую сиделку в театральной постановке «Свидетеля обвинения», Элиза для виду покапризничала, но позволила себя упросить, а оставшись одна, заплакала от радости и облегчения.

Она любила театр так, как не любила в своей жизни ни одного человека. Отмена спектакля стала бы для нее катастрофой. Так что теперь, когда приехала полиция, Элиза решила играть свою роль с достоинством и не говорить ничего лишнего.

Она открыла дверь сама – женщина, обладающая суровой привлекательностью и не скрывающая своего возраста. Ее золотисто-каштановые волосы были тронуты сединой, а вокруг больших оленьих глаз вилась паутинка морщинок. Небольшое крепкое тело Элизы было облачено в тунику, прихваченную поясом на талии, и свободные брюки. Она протянула Еве руку, унизанную кольцами, холодно улыбнулась и отступила назад, давая понять, что незваные гости могут войти.

– Здравствуйте, – сказала она ровным голосом, в котором слышался гранит Новой Англии. – Приятно видеть, что полиция Нью-Йорка не сидит сложа руки.

– Спасибо, что уделили нам время, мисс Ротчайлд.

– У меня не было другого выбора, разве не так?

– Если посчитаете нужным, вы имеете право пригласить своего адвоката.

– Мне это известно. На тот случай, если он мне понадобится, мой адвокат всегда наготове. – Элиза сделала приглашающий жест в сторону гостиной. – Я знакома с вашим мужем, лейтенант. Он самый привлекательный мужчина из всех, с кем мне доводилось встречаться. Возможно, он рассказывал вам, что я не хотела соглашаться на роль миссис Плимсолл. Откровенно говоря, я приняла это предложение только потому, что не смогла противиться чарам вашего супруга. – Она опять улыбнулась и, усевшись в кресло с высокой спинкой, положила руки на широкие подлокотники. – Рорк неотразим!

– Так, значит, именно он убедил вас принять участие в постановке?

– Лейтенант, я уверена: вам лучше, чем кому бы то ни было, известно, что Рорк способен уговорить любую женщину на что угодно. Разве не так? – Ее глаза изучающе рассматривали Еву, а затем равнодушно скользнули по Пибоди. – Однако вы, вероятно, пришли ко мне не для того, чтобы обсуждать Рорка. Вас интересует другой человек, также обладавший смертоносной привлекательностью. Хотя, на мой взгляд, Ричарду не хватало обаяния и… скажем так, благородства, присущего вашему мужу.

– У вас был роман с Драко?

Элиза несколько раз моргнула, а потом громко и с удовольствием рассмеялась.

– О моя дорогая девочка, я даже не знаю, веселиться мне или обижаться. О господи! – Сделав глубокий вдох, Элиза постучала себя по груди, словно застрявший там смех мешал ей дышать. – Должна признаться, Ричард никогда не считал нужным тратить на меня свое драгоценное время. Он считал меня слишком заурядной и непривлекательной с точки зрения секса. И еще – «чересчур умной». Это его слова. Избыток интеллекта у женщины он считал непростительным недостатком.

Элиза помолчала. Со стороны это должно было выглядеть так, будто она наговорила много лишнего и теперь жалеет об этом. Затем она сменила тему.

– Галантность не относилась к числу его достоинств. Он часто позволял себе гадкие шутки относительно моей непривлекательности. Даже в дни нашей молодости я казалась ему слишком неинтересной, ординарной. Я не удивлялась и не обижалась. Мы с ним были одногодки, а следовательно, я была для него слишком стара. Да к тому же хорошо защищена своим персональным панцирем. А Ричард предпочитал девушек помоложе и совсем беззащитных.

– Следовательно, ваши отношения были сугубо профессиональными? – спросила Ева.

– Можно сказать и так. Разумеется, мы общались. Театральное сообщество – это вообще очень узкий круг, в котором топчутся одни и те же люди, занимаясь кровосмешением – и в прямом, и в переносном смысле. В течение многих лет мы встречались с Ричардом на премьерах, на разных вечеринках… Но мы приходили туда не в качестве пары, а по отдельности. Нам было просто общаться, поскольку я не интересовала Ричарда в сексуальном плане, и это снимало напряжение.

– Но друзьями вы не были?

– Нет, это слово в данном случае абсолютно неуместно.