Театр тающих теней. Словами гения

Договариваются встретиться в Лужниках рядом с газетным стендом недалеко от служебного входа во Дворец спорта.

Сюжет с интервью Лавра в эфире. В телецентре на экран монитора смотрит довольный Начальник, отвечая по телефону руководителю молодежной редакции Сагалаеву.

— Да, Эдуард Михайлович, девочка талантливая. И упорная. Самого Тихонова уговорила. Нужно девочку брать в штат.

Хоккейная команда смотрит этот сюжет по телевизору в аэропорту — нелетная погода.

— Пятнашки есть?!

Олег около междугороднего телефона-автомата собирает монеты со всех друзей. Набирает домашний номер Тани. Но телефон звонит в пустой квартире Тани. Таня мерзнет у газетного стенда в Лужниках.

Олег снова звонит. По часам на табло в аэропорту и по спящим прямо в креслах хоккеистам понятно, что он звонит уже не один час. Пятнашек, которые автомат исправно глотает, не осталось уже ни у кого. Последняя монетка.

На часах 00:13. Резкий звонок в квартире Тани. Она быстро схватывает трубку и прячет телефон под одеялом — чтобы маму не будить. Мать в другой комнате прислушивается к происходящему, нашептывая:

— Дай-то Бог!

И крестит фотографию девочки на коньках и в голубом беретике. И фотографию рядом на стене мужчины в военной форме, по виду немногим старше Олега…

Монета у Олега всего одна. Быстро договариваются встретиться в Лужниках перед следующим матчем.

Команда приезжает на игру. Таня и Олег целуются у газетного стенда недалеко от служебного входа Дворца спорта в Лужниках. Пора на матч.

У автобуса маячит эффектная несоветского вида девица.

— I’m looking for Lavr! Oleg Lavrentiev [4].

Спрашивает у всех по-английски, как найти Олега, объясняя, что она его поклонница. Это Канадка.

— Where is Oleg? I’m from Canada! I came especially for him! Lavr’s fan[5].

Но в тысяча девятьсот восемьдесят третьем никто в команде не говорит по-английски. На выездах за границу бывают переводчики, но сейчас обычная домашняя игра. А иностранка, прорывающаяся в святая святых армейской команды, — почти ЧП. Веселые обычно хоккеисты, в любой другой ситуации всегда готовые приударить за болельщицами, с каменными лицами заходят внутрь Дворца спорта — любопытно, конечно, но мало ли что! Любой прокол, и прощай загранка! Мужчины в костюмах, руководство команды, напрягаются — контакты с империалистами накануне Олимпиады?! — как бы наверху не узнали.

Татьяна и Олег подходят к служебному входу. Радостная Канадка бросается к Олегу.

— Lavr! Wow! Lavr!

Но и Олег, только недавно переехавший в Москву из далекого уральского города, где все детство и юность провел на хоккейной площадке, по-английски не говорит.

— …from Canada! …fan of you, Lavr!

— Она твоя болельщица, — машинально начинает переводить Таня, на журфаке в специальной продвинутой английской группе ее натренировали.

— You're driving me crazy!

— Ты ее сводишь с ума.

Вдохновленная тем, что кто-то ее понимает и переводит, Канадка лопочет дальше, размахивая руками, на пальце кольцо с крупным красным камнем. Модная ее дубленка распахнута. Сверхкороткое мини вкупе с высокими сапогами-ботфортами и манящий вырез на блузке притягивают взгляды молодых хоккеистов, засидевшихся на сборах вдали от своих жен и девушек.

Тане приходится переводить признания в любви Канадки Олегу.

Уже маячат ребята в серых плащах, явно пасущие иностранную гостью.

— Лаврентьев! Быстро в раздевалку! — командует второй тренер.

Олег не знает, как отделаться от поклонницы. Просит Таню:

— Скажи ей спасибо, до свидания. После игры подождешь?

— Подожду. Sorry! Time!

Таня отходит в сторону входа с надписью «Пресса». Канадка достает из сумки пакет с подарками, сует Олегу в руки. Он отмахивается. Канадка засовывает пакет в баул с хоккейной экипировкой. Оба не замечают, но зритель видит, что вместе с подарками за пакет — нарочно или специально — зацепился ее паспорт с обратным билетом.

В раздевалке человек в армейской форме полковника предупреждает Олега:

— Не играй с огнем, Лаврентьев.

— Так я понятия не имею, кто она и откуда взялась, вы же видели!

— Мое дело предупредить! Еще раз тебя с ней заметят, и прощай Олимпиада. Три года минимум будешь невыездным.

После игры команду отпускают по домам.

Таня и Олег у него дома.

Целуются. Долго-долго целуются. И мира вокруг нет. Не существует другого мира.

— Олег! О-лег! — Таня будто ласкает губами его имя. — А как тебя мама в детстве называла?

— По-детски. Глупо…

— Не глупо. Как?

— Олененок.

— О-лене-нок!

Канадка после матча обнаруживает пропажу документов, ищет Олега в опустевшем Дворце спорта, всем объясняет, что у него остались ее паспорт и билет.

Никто ее не понимает.

— Нет здесь никого! — машет шваброй уборщица. — Все уехали! По домам их отпустили. И ты иди! Подобру-поздорову!

Губы, опухшие от слишком долгих поцелуев. Руки, которые непонятно куда деть, чтобы и любить, и не обидеть.

Она уже не останавливает его руки. Вдыхает поглубже. Решилась.