Театральные комедии. Том 1

БОРИНСОН. Вот и хорошо, что у тебя все так счастливо сложилось. Кому же, как ни тебе, бедность изображать? И мне краснеть не придется.

ЭМИЛИЯ. Вот как ты встречаешь бедных мальчиков! Мы их столько лет искали, после крушения корабля. Третьего до сих пор найти не можем.

БОРИНСОН. Раньше надо было находиться. А теперь и мой корабль разбился. Сижу на мели.

ЭМИЛИЯ. А ты на это время куда-то уедешь?

БОРИНСОН. Никуда я не уеду. Я временно возложу на себе обязанности нашего уважаемого Себастьяна. Ведь не может миллионер оставаться без камердинера? Буду наблюдать за родственниками, как постороннее лицо.

СЕБАСТЬЯН (с обидой). Значит, я в этом доме был посторонний?

БОРИНСОН. Да не посторонний. Буду наблюдать со стороны. Сделаюсь твоим камердинером. Кстати, это очень даже справедливо: ты исполняешь мою роль, а я – твою.

ЭМИЛИЯ. Ты меня заинтриговал. И до какой степени будет доходить правдоподобность?

БОРИНСОН. До разумной, и не более.

СЕБАСТЬЯН (в сторону). Я разочарован.

ЭМИЛИЯ. Что за половинчатость решений?

СЕБАСТЬЯН. Так вы что, будете мне прислуживать?

БОРИНСОН. Ну почему сразу – прислуживать. Подставлю плечо, помогу перенести неожиданно свалившуюся на тебя бедность. Ты, вон, сколько помогал переносить неподъемное бремя роскоши.

(Слышится дверной звонок.)

БОРИНСОН. Погоди, кто-то приехал. Давай сюда твою ливрею, держи пиджак. (Боринсон и Себастьян меняются одеждой.)

БОРИНСОН. Я открою.

ЭМИЛИЯ. Жанна увидит тебя в этом наряде – со смеху умрет.

БОРИНСОН. Я ее предупредил. (Себастьяну.) Садись в кресло и представь меня достойно.

СЕБАСТЬЯН. Потерявшим нефтяную вышку?

БОРИНСОН. Ни в коем случае! Они воспримут потерю, как собственную. Разве я похож на человека, способного огорчить родственников?!

(Опять слышится звонок. БОРИНСОН уходит, СЕБАСТЬЯН застегивает пиджак, красуется перед Эмилией.)

СЕБАСТЬЯН. Как вам новый муженек?

ЭМИЛИЯ. Лучше прежнего.

СЕБАСТЬЯН. Никогда не ожидал от него такого подарка. Вы знаете о моих чувствах к вам. Наконец-то я смогу выполнять обязанности вашего супруга.

ЭМИЛИЯ. Себастьян, не надо. Это только игра. Очередная блажь Адриана.

СЕБАСТЬЯН. Но все равно я счастлив, и, вместе с тем, опечален.

ЭМИЛИЯ. Моим отказом?

СЕБАСТЬЯН. Что придется ворчать и покрикивать на вас.

ЭМИЛИЯ. Как бы ты ни старался, у тебя никогда не получиться огорчить меня больше Адриана.

(СЕБАСТЬЯН расстегивает пиджак, разваливается в кресле. Входит БОРИНСОН в ливрее. Его походка и внешность сделались лакейскими, говорит подобострастно.)

БОРИНСОН. Адриан Стефанович, пожаловали ваш племянник Юлий.

СЕБАСТЬЯН. Пригласи, Себастьян. Что-то вид у тебя потрепанный. Не иначе, как вчера злоупотребил? Щеки так и горят.

БОРИНСОН. Это от простуды, Адриан Стефанович.

СЕБАСТЬЯН. Смотри, как бы краска от твоей простуды на нос не перекинулась.

(Входит ЮЛИЙ.)

СЕБАСТЬЯН (поднимаясь с кресла). Юлий! Наконец-то! Как я рад тебя видеть!

ЮЛИЙ. Добрый день, дядюшка! Добрый день, тетушка! (Целует руку Эмилии.)

СЕБАСТЬЯН. Как перенес дорогу?

ЮЛИЙ. Ужас! Море так штормило, что капитана едва не смыло с палубы. Хорошо, что штурман поймал его за бороду.

СЕБАСТЬЯН (Боринсону). Вот видишь, как подчиненный должен заботиться о начальстве!

БОРИНСОН. Да у вас бороденка-то почти не растет. Что мне, за уши вас ловить?

СЕБАСТЬЯН. Поговори мне еще. Лучше распорядись насчет обеда. Известное дело, как продукты усваиваются во время шторма.

(БОРИНСОН уходит.)

СЕБАСТЬЯН (Юлию). Ох, и вырос ты, Юлий! Никогда бы не узнал, повстречай на улице.

ЮЛИЙ. И вы, дядюшка, очень изменились – сами на себя не похожи. Я надеялся увидеть вас другим.

СЕБАСТЬЯН. Это каким другим?

ЮЛИЙ Примерно, как ваш камердинер, толстеньким и ворчливым. А вы еще ого-го! Молодой и стройный.

СЕБАСТЬЯН. Моей заслуги в этом нет. Это все природа – досталось от предков. И Эмилия вон старается, держит меня в тонусе.

ЭМИЛИЯ. Приходится. Чтобы не превратился в Себастьяна.

ЮЛИЙ. Что вы! Какой Себастьян?! И ум у вас необыкновенно светлый.

СЕБАСТЬЯН. А все потому, что вовремя выгнали со школы. Проучись еще пару годиков – и совсем бы пропал. Я двадцать лет всю эту школьную дурь из головы выбивал. Насилу справился. Так что ты, Юлий, с наукой поосторожней. Надеюсь, Кембриджей не кончал?

ЮЛИЙ. Что вы, дядюшка? Бог миловал. У вас намерен учиться. Все в один голос твердят, вы финансовый гений.

СЕБАСТЬЯН. Да какой там финансовый! Обыкновенный, самый что ни на есть рядовой. Понапридумывают всякого.

(Входит БОРИНСОН.)

БОРИНСОН. Адриан Стефанович, в какую комнату прикажите поселить Юлия?

СЕБАСТЬЯН. Я ведь тебе сто раз говорил, что рядом с моей.

БОРИНСОН. Но там еще краска после ремонта не высохла.