Тебе, с любовью…

Послушно открываю. Деклан стоит рядом, держа грушу сзади, чтобы она не моталась. Как долго он так стоит?

– Подойди ближе.

Я придвигаюсь, глядя в его синие глаза.

– Ближе.

Я придвигаюсь так близко, что могу обнять грушу. У меня сбивается дыхание. И вряд ли только от физических усилий.

– Так достаточно близко? – тихо спрашиваю я.

Деклан пристально смотрит мне в глаза.

– Так тебе не придется размахивать рукой.

– Я сильнее, чем ты думал? – Хотелось, чтобы это прозвучало застенчиво, но выходит серьезно.

– Ты такая сильная, какой я тебя и считал.

Он говорит это спокойно и со значением. Почему? Может, действительно каждое мгновение важно, но это мгновение мне кажется важнее остальных.

Попрыгав, переминаясь с одной ноги на другую, я слегка ударяю по груше, чувствуя себя каким-то Мохаммедом Али. Выгляжу, наверное, пренелепейше.

Деклан склоняет голову набок.

– Давай же. Бей.

Я врезаю по груше, не теряя зрительного контакта с Декланом. Удар выходит так себе. Я в растрепанных чувствах: испытывая влечение к Деклану, я словно каким-то образом предаю Мрака. Но… ничего не могу с собой поделать. Деклан вспыльчив, несдержан и резок, но за всей его импульсивностью скрывается заботливый, верный и готовый защищать парень. Я хочу познакомиться с этой стороной его характера поближе.

Звонит мобильный, и Деклан вынимает его из кармана. Взглянув на экран, он мрачнеет и засовывает телефон обратно в карман.

– Мой отчим, – отвечает он на мой вопросительный взгляд.

– Ты разве не должен ответить на его звонок?

– Скажу, что вырубил звук.

Мобильный снова звонит, но Деклан даже не удосуживается достать его из кармана.

– Ему скоро надоест, – отвечает парень.

Мне вспоминается встреча с его отчимом на прошлой неделе, то, как он провоцировал Деклана. Хотя Деклан охотно отвечал ему тем же.

– Вы не ладите с ним.

Деклан фыркает.

– Ты не слышала, что в дикой природе самцы убивают детенышей своей новой самки, если они от другого самца? Алану, наверное, такое пришлось бы по вкусу.

Его мобильный опять звонит, и довольно настойчиво.

– Ему, видимо, действительно нужно с тобой поговорить.

Деклан выключает звук.

Мы мгновение стоим в тишине, дыша друг на друга.

– Ты искала меня? – спрашивает он. – Когда вышла из школы?

Тихий голос Деклана – глубокий и мягкий, ничем не напоминающий о жгучем темпераменте его обладателя, – обволакивает меня. Это успокаивает – может, потому, что я не раз уже слышала в этом голосе свирепость. Мне хочется прижаться лбом к груше, прикрыть глаза и умолять Деклана поговорить со мной хотя бы пять минут.

Взглянув на грушу, я хорошенько бью по ней, чтобы дать себе пару секунд на обдумывание ответа.

– Помнишь ту фотографию, на которой ты с Рэвом?

– Ту, которую я «должен был попросить удалить»?

– Ты издеваешься надо мной? – перевожу я на него взгляд.

– Нет. – Я вижу на его лице раскаяние. – Ты была права. Я должен был сначала попросить.

Ох. Дыши, Джульетта, дыши.

Еще один удар по груше.

– Рэв сказал, что не нужно ее удалять.

– Он так сказал?

Я колеблюсь, глядя на него поверх перчаток. Мои волосы выбились из прически и теперь падают на глаза.

– Да.

– Так что ты с ней сделала?

Мне приходится еще раз вдарить по груше.

– Мистер Жерарди хочет использовать ее в качестве обложки на выпускной альбом.

– Нет, я серьезно.

– И я серьезно. Она ему очень понравилась. Я сказала, что сначала должна спросить разрешения у вас.

В глазах Деклана отражается недоверие, и какое-то оно не очень хорошее. Его спокойствие и мягкость как рукой снимает.

– Он хочет поставить фотографию со мной и Рэвом на обложку альбома выпускников?

– Ну… в каком-то роде. Вы будете на обратной стороне.

Его лицо темнеет, а я продолжаю лепетать и не могу остановиться. Несу черт-те что, пытаясь остановить нарастающий гнев Деклана прежде, чем он обрушится на меня лавиной.

– Там же две стороны. На передней будут чирлидерши, а на обратной будете вы, и вы будете олицетворять дружбу, не обособленность…

– Ты спятила? – практически рычит Деклан. В его глазах ярость.

Я усилием воли заставляю себя не съежиться.

– Не понимаю, почему тебя это так злит…

– Мне нет места на этой обложке, мне не нужно вечное напоминание об этом классе, и я ни хрена не хочу, чтобы моей фотографией украшали альбом.

Деклан так сильно ударяет по груше, что она отлетает от моих рук, но я отказываюсь отступать.

– Это самый худший год в моей жизни. Ты понимаешь это?

Груша качается между нами, и я бью по ней.

– А как ты думаешь, что чувствую я? – Мой голос срывается. Плевать. – Ведь именно я сделала эту фотографию.

Деклан застывает. Затем хватает грушу.

Мое дыхание кажется оглушительным во внезапно наступившей тишине, и я не могу понять по лицу Деклана, что он чувствует. Он все еще злится, но помимо злости испытывает… Потрясение? Сожаление? Стыдится? Это невыносимо.

– Что? – Голос дрожит, по щекам текут горячие слезы. – Думаешь, только у тебя этот год ужасный? Ты ничего не знаешь обо мне, Деклан Мерфи. Иди к черту.