Тебя никто не найдет

Застарелая скованность напомнила о себе, едва за ней захлопнулась входная дверь. Те же запахи, что и прежде, пестрый интерьер, ощущение, что теперь она должна образумиться и стать милой и доброй. Мари-Луиза была крайне болезненной и хрупкой. Эйре приходилось постоянно об этом помнить, чтобы наличие еще одного ребенка не превратилось для нее в тяжкую обузу.

– Тебе следовало бы заранее меня предупредить, что приедешь, – говорила между тем Мари-Луиза, заглядывая в буфет, – мне ведь даже угостить тебя нечем.

– Пустяки, – ответила Эйра. – Я только что пила кофе.

Как, оказывается, просто вернуться к старым привычкам, манере жить, не доставляя хлопот. Эйра мысленно видела своего отца, как он бродит вокруг них и тревожно наблюдает, как бы чего не вышло. Она знала, насколько тяжело он воспринимал их размолвки.

В первый год их совместной жизни у нее была своя собственная комната, но потом подросли малыши, и каждому понадобилось личное пространство. Тогда ей пришлось спать на застеленном диване в гостиной на верхнем этаже. Магнус к тому времени съехал от них, и с тех пор ноги его больше не было в этом доме, даже на поминках после похорон папы.

– Но что я буду делать со всем этим, – Мари-Луиза вытащила из пакета несколько томиков, критически оглядела их. – Я же только аудиокниги слушаю.

– Там везде стоит его фамилия, так что по закону они твои.

– Но можно же не обращать на это внимание. Мы же одна семья, к чему все эти условности?

– У меня своих книг хватает. А что до Магнуса, то не думаю, что ему есть до них дело.

– Это точно, – и Мари-Луиза отвела взгляд, – там, где он сейчас, они ему вряд ли нужны.

Эйра тут же набычилась, точь-в-точь как в юности. Если она когда и срывалась в этом доме на крик, то лишь затем, чтобы защитить Магнуса, не себя.

– Он сейчас в основном интересуется философией, – сухо ответила она.

– Но, может, кому-нибудь из мальчишек и пригодится, хотя они, конечно, не слишком-то интересуются искусством, – и Мари-Луиза покрутила картину, пытаясь разобрать на ней имя художника.

Еще при жизни отец попросил своих старших детей, Магнуса и Эйру, отказаться от своей доли наследства. Он заранее, за несколько месяцев до своей кончины, знал, к чему все идет, и не хотел, чтобы его новая супруга лишилась жилья. Эйра все понимала, она не была эгоисткой, чтобы думать только о себе самой в подобных обстоятельствах. Магнус тоже подписал отказ. Он был свободным человеком и плевать хотел на материальные ценности.

– С ними все хорошо? – спросила Эйра.

– С мальчиками-то? – Женщина буквально расцвела, едва разговор зашел о ее собственных сыновьях. – Один учится в Умео, второй устроился работать электриком в Онге.

Эйра слушала, и ей было немного стыдно за то, что ей уже неинтересно знать про то, как у них дела.

– Мне пора ехать, – сказала она, вставая.

– Как, уже?

– Много работы. Я сейчас работаю в Отделе по особо тяжким в Сундсвалле, расследую убийство, которое произошло севернее, в Оффе. Может, слышала?

Она испытывала ребяческое желание похвастаться, пусть даже знала, что чем бы она ни занималась, это все равно не сравнится с работой электриком в Онге.

– В старом доме Баклундов? – Глаза Мари-Луизы расширились. – О господи! Бедные люди! Конечно, я об этом слышала! Кто бы мог подумать, что нечто подобное произойдет в их доме, в прошлом таком красивом и опрятном.

– Ты их знала?

– Ну еще бы мне их не знать, ведь я водила дружбу с одним из их сыновей, – при этом воспоминании она кокетливо поправила прическу. – Какое-то время мы с ним даже встречались, так что я бывала там. В том доме. Давно это было, мне еще и восемнадцать не стукнуло.

– Как его звали?

– Пер, – не задумываясь, выдала она. – А впрочем, погоди, или это был Ян? Как бы то ни было, но он был по уши в меня влюблен, даже приводил к себе домой, чтобы представить родителям.

– Что это были за люди?

– Да я бывала-то всего несколько раз у них в гостях. – Мари-Луиза опустилась на кухонный стул, держа картину на коленях. Рассказывая, она по-хозяйски поглаживала раму, и Эйру возмутило то, как быстро мачеха стала считать эту гравюру своей собственностью. – Помню, у него была младшая сестренка, та еще вредина, она ему завидовала и ябедничала на него родителям. А еще его мамаша – у нее был такой оценивающий взгляд, словно я недостойна ее сына, хотя он сам сделал свой выбор. Все уши прожужжали мне, что это большая честь – быть частью их семьи, что в нашем роду мы делаем так и поступаем этак. О боже, мне было семнадцать, я и не планировала выходить замуж! Янне был, конечно, лакомым кусочком, но я прямо сказала ему – со своей мамашей разбирайся сам.

– Не знаешь, почему их дом оказался заброшенным?

Мари-Луиза пожала плечами:

– Вроде как никто не захотел им владеть. И неудивительно, если учесть, что он находится в чаще леса. А я получила другие предложения, если можно так выразиться.