Тебя все ждут

– Сегодня, – возглашал я, – наш дом переживает трудные времена. Мы должны сделать выбор! Выбор между благодарностью, верностью – и предательством! Разрушить – или сохранить? Разрушить – проще простого. В то время как сохранить – тяжело… Но почётно! Почётно!..

Что-то упорно мешало мне в моём отражении, какой-то блик от прибора на волосах… Вместо кондуктора в ухе возникла Алка:

– Крупнее, не экономь!

– Мы – дети Отечественной войны! Мы сплотимся! Мы выстоим!..

– «И вы знаете почему?»

– И вы знаете почему?

Я обвёл глазами толпу статистов в декоративных мундирах и фраках, пестрящих ёлочными орденами.

– Потому что мы – настоящие! Мы по-настоящему чувствуем! По-настоящему любим и ненавидим! Живём по-настоящему – и по-настоящему умираем!..

– Пауза! Держи, держи, держи… Дай прочувствовать… Теперь кода! «Мы преданы…»

Как по заказу, слёзы выступили на глаза. И-и-и:

– Мы преданы нашему дому. Мы по-настоящему любим наш дом. Поэтому мы выбираем сплочённость! Истину! Созидание! И – благодарность!..

Грянул гимн.

– Стой прямо! Дыши полной грудью!.. И-и-и-й-йес-с! Реклама. Ну, Лёшик, герой. Госпремия наша.

Наконец-то я смог отвернуться от безответной толпы и рассмотреть себя в зеркале. Блик от осветительного прибора сидел у меня на макушке, как шапочка…

Стоп. От какого прибора? Здесь их нет и не было. Я пригляделся внимательнее – и понял, что произошла катастрофа.

ПОМОИ

Я уже дал кое-кому почитать незаконченные наброски – и получил привычный ушат помоев. Да-да, неотъемлемая составляющая нашей с вами работы – рецепция и фильтрация критики.

Из всего, что высыпалось на меня, одна претензия заслуживает ответа. Меня упрекнули в том, что основной корпус текста (собранный, как я уже говорил, из писем А. Ю. Орлова) стилистически не отличается от моих интерлюдий, будто и то и другое писала одна рука.

Если читательское ощущение действительно таково, поверьте: единственная причина – в моей заботе о вас.

К сожалению, письма А. почти нечитабельны. Я даже умолчу об ошибках – фактических, стилистических, орфографических…

…Нет, не умолчу:

– «Проффесия».

– «Словословил».

– «Выгледил».

– «Гиморой».

– «Самодейтяность».

– «Гусиница»…

Это не самые крупные перлы – просто ткнул наугад.

У меня было намерение сохранить орфографию и пунктуацию оригинала, чтобы вы представляли себе общеобразовательный уровень автора (и актёров вообще). Но, перечитав первую же главу, я обнаружил, что мне в глаза лезут одни ошибки, а к содержанию невозможно пробиться.

А повторы? Начиная с первого же письма: «чувство», «чувства», «чувствовать» – корень «чувств» повторялся двадцать четыре раза, иногда дважды, трижды в одном предложении.

Но самой страшной напастью была не стилистика, не орфография, даже не фактология. Основная проблема была в структуре. Точнее, в полном её отсутствии. Мысль автора петляла, вязла: важные соображения он пробалтывал, несущественные по многу раз повторял… Было ясно, что для образовательных целей текст непригоден, его просто-напросто невозможно читать.

Я плюнул и переписал всё от первого до последнего слова. Естественно, этот текст стал моим. В нём мой ритм, моя лексика.

Я пожертвовал своим временем. Пожертвовал авторскими амбициями: львиная доля мыслей, сравнений, даже переживаний А. – на самом деле мои. Награда?

Ушат помоев.

ЧПОК

Какая всё же ирония заключается в самом слове «актёр», «актор», т. е. по-латыни «действующий». Даже титр «А.» («альфа», «первый») выглядит иронично.

Вы понимаете, что в реальности действуем мы, шоураннеры. Мы даём первый импульс. Все последующие участники производственного процесса, включая тех, которые занимают в титрах первые строчки, движутся под воздействием этого импульса, точно шарики в маятнике Ньютона. И тот, кто пожинает самые жирные лавры, – актёр, А., – последний и наименее самостоятельный элемент во всей цепочке.

Как они пыжатся, все актёры без исключения, как надуваются, как пытаются красоваться, с какой затаённой ненавистью расталкивают себе подобных. Они похожи на радужные пузыри.

С каким форсом они произносят наши слова, не видя, что мы их, простите за каламбур, надуваем. (Надеюсь, вы оценили, сколько сопутствующих задач я одновременно решил в «тронной речи».)

Радужные пузыри раздуваются, поднимаются, вертятся перед камерами. Чувствуют себя неповторимыми, незаменимыми, и вдруг – чпок!..

* * *

Любой механизм – космический, биологический, рукотворный – имеет определённый ресурс, запас прочности. Например, крышка лэптопа, на котором я набираю эти слова, может выдержать, по утверждению производителя, пятьдесят тысяч открытий/закрытий.

Так же и человеческая конечность – рука, нога – способна согнуться и разогнуться ограниченное число раз. Сердце рассчитано в среднем на три – три с половиной миллиарда сокращений…

Я не устану напоминать вам: Коллеги! Любите повторы. В повторах – жизнь. Только благодаря повторам у зрителей вырабатывается дофамин. (Вот, кстати, уже и я повторяюсь.)