Тебя все ждут

259-я серия, первая в новом сезоне, должна получиться ударной, но дальше – полный туман. Рейтинги летом очень сползли. В коллективе разброд. А. пытается как-то тянуть, но сил мало. Маменька вообще еле жива. Гололобова явно уже навострила лыжи. То ли сошла с ума от собственного величия, то ли просто устала. У меня серьёзные опасения, не захочет ли Гололобова хлопнуть дверью погромче. Иначе как понимать её манифест («Одна и та же ложь десятилетиями», «Вы любите только власть» и т. д.). После этого выступления (неожиданного не только для А., но и для меня) я сразу пришёл к гендиректору с соответствующим докладом и был уверен, что он её вышвырнет, – но Котэ, к моему великому удивлению, отмахнулся. То ли у него сейчас дела поважнее, то ли чует в воздухе что-то, чего не чувствую я…

Впрочем, для нашего с вами учебника судьба второго сезона не слишком важна. С лихвой хватит того материала, который был собран за девять месяцев. Пора подводить черту. У меня осталось для вас только одно, последнее правило.

Вот оно.

Прежде чем браться за неблагодарное ремесло шоураннера, вы должны честно ответить себе на вопрос:

«Чего я на самом деле хочу?»

Здесь я могу столкнуться с недоумением: почему эта тема всплыла не на первом, как принято, а на последнем уроке?

Скажу. Потому что искренность требует мужества и осознанности. И то и другое приобретается лишь во время пути, пресловутого cammin di nostra vita.

«Чего я хочу?» – вопрос очень опасный. Вы должны обнажить своё самое уязвимое, по выражению А., «подбрюшье». И здесь я в качестве вашего проводника обязан пройти над пропастью первым.

Почему я сделался шоураннером? Зачем потратил полгода на редактирование бессвязных писем? Какую цель я преследовал, когда подготовил к печати это пособие, эту книгу?

Чего я хотел?

* * *

Я хотел стать писателем.

И не абы каким, не одним из многих (вам уже известен мой оголтелый перфекционизм), а Писателем с большой буквы. Великим писателем. Львом Толстым. (И, в отличие от него, получить-таки Нобелевскую премию.)

В детстве моими самыми драгоценными книжками были «В стране литературных героев» и «Клуб знаменитых капитанов», расшифровки радиопередач. Каждая серия «Клуба» начиналась в библиотеке. Вечером, когда библиотека закрывалась, «в шорохе мышином, в скрипе половиц» со страниц (рифмовавшихся с половицами) сходили литературные персонажи: Робинзон Крузо, капитан Немо и прочие. (Кстати, тот же самый приём использовал В. М. Шукшин в сказке «До третьих петухов».)

Моя «алмазная гусеница» – литература. Материализация духов, «схождение со страниц» – в детстве я переживал это самым непосредственным образом. Я почти видел в разгибе книжки, над напечатанными буквами или сквозь эти буквы – цветные объёмные движущиеся фигурки. (М. А. Булгаков их видел тоже: ср. «живой глобус» в «Мастере и Маргарите», «коробочка» в «Театральном романе».)

Меня завораживало, что персонажи (и знаменитые капитаны, и литературные герои в своей стране) были способны импровизировать. Капитан Немо и Робинзон произносили слова, которых не было и не могло быть у Жюля Верна и Даниэля Дефо… Они были живые.

Конечно, в детстве я бы не смог сформулировать – но я счёл бы великим только такого писателя, который владел этой магией оживления, порошком Урфин-Джюса.

И вот я вырос и стал… шоураннером. Как теперь понимаю – и честно вам признаюсь – из трусости.

Текст, который я утверждал (а иногда набрасывал сам), – гарантированно становился цветным и трёхмерным. Но я всегда чувствовал, что получаю желанный эффект контрабандой. Поэтому и удовольствие было неполным.

Двадцать лет проработав в Останкинском Телецентре, я решил наконец сыграть честно: бумага, буквы – и всё.

Да – или нет. Оживёт – или не оживёт.

* * *

Вероятно, вы обратили внимание: моя работа в Останкино связана не только с творчеством, но и со сложными «аппаратными», т. е. бюрократическими отношениями. У бюрократов есть такое понятие – «обставляться». Это значит не брать на себя ответственность, предвидя возможную неудачу.

Когда я решил написать этот замаскированный под учебник роман, я не просто «обставился»: я прорыл траншеи, эскарпы и контрэскарпы, возвёл редуты и равелины, расставил надолбы, забетонировал брустверы. Линии Маннергейма и Мажино – игрушки рядом с моей оборонительной фортификацией.

Судите сами. Во-первых, в основе – самый успешный ТВ-продукт года, собравший многие миллионы просмотров. На обложке – всем вам известный плакат «Дома Орловых». Это уже гарантирует мне продажи.

Во-вторых: чуть копнуть, и окажется, что большинство драматических ситуаций, сюжетных перипетий и даже собственно реплик – прямые или чуть-чуть перелицованные цитаты из «Войны и мира», романа, который уверенно занимает первое место в рейтингах лучших книг всех времён.