Тебя все ждут

Когда А. описывает «сестрицу» Ольгу и форму её груди – догадывается ли он о том, что в границах арены (той декорации, в рамках которой он должен существовать) – у него попросту нет других вариантов? Он – сравнительно молодой здоровый мужчина репродуктивного возраста. Она – молодая здоровая женщина, существенно превосходящая других женщин (опять же: в контуре нашей арены) как с т. зр. внешних данных, так и с т. зр. статуса. Подозревает ли А., что вектор его движения определён изначально? Судя по тексту – ничуть.

О. будет привлекать А. также и потому, что с вероятностью 99 % зрительский рейтинг О. будет существенно выше, чем рейтинг А. Вы ведь помните, я предупредил на собрании, что перспективы каждого персонажа будут зависеть от рейтинга. Поэтому каждый из них бессознательно (а иногда и сознательно) будет искать сближения с тем, у кого рейтинг выше, будет пытаться погреться в его лучах – а партнёра с более низким рейтингом будет, наоборот, отталкивать от себя, чтобы не заразиться его «невезучестью». Точно так же это работает в «реальном мире»: люди физически тянутся к знаменитостям, делают с ними селфи – а неудачников избегают.

Если рейтинг А. будет низким (а он будет низким, я позабочусь об этом) – его заклюют свои же, совсем как птенцы в той французской документалке. Тогда я легко от него избавлюсь, введу на его место Артура Грдляна – как и планировал.

Люди живут вслепую, на ощупь, – а уж актёры тем более. Кусочек спектра на унитазной крышке они готовы принять за отблеск райского света – и через жизнь пронести это мистическое откровение… Ну и славно.

Прежде чем вернуть слово А., коротко повторю основные рекомендации.

Помните: ваша задача номер один – создать эффективно работающую структуру шоу.

Соберите всех персонажей в одном пространстве.

Проследите, чтобы у каждого была цель:

– а) известная зрителю;

– b) реалистичная;

– с) труднодостижимая.

(Подробнее об этом – см. «Библия Шоураннера», Showrunner’s Bible by James R. Trotter.)

Расположите героев так, чтобы они максимально мешали друг другу: чтобы цель первого персонажа противоречила целям второго и третьего; чтобы реализация цели второго автоматически исключала успех для первого, третьего и четвёртого и т. д. Пусть примером для вас послужит арена: цель гладиатора (выжить и победить) прямо противоречит целям всех остальных. Естественно, гладиаторы начинают сражаться – на радость зрителям.

Если бойцовский уровень одного из гладиаторов заметно выше – дайте другим дополнительное вооружение. Не нужно, чтобы победы давались слишком легко.

Удостоверьтесь в том, что ваши герои не доверяют друг другу, не входят в какие-то сепаратные соглашения (помните эпизод, когда камердинер Семён пытался узнать, какая зарплата у А.?). Профсоюз на арене вам ни к чему.

Проложите линии сексуального притяжения. Перепутайте их.

В идеале каждый ваш персонаж должен попасть в максимально сложную для себя ситуацию – но до последней минуты не понимать, что исход предрешён.

Теперь, может быть, самое сложное: отойдите. Не пытайтесь подбрасывать в топку уголь. Вы инженер человеческих душ, вы конструктор, а не кочегар. Топливом будет стремление ваших героев выжить, их соперничество, их вожделение. Даже если герой отклонится от предусмотренной вами линии, не спешите его возвращать. Если структура организована правильно, каждый – чуть раньше, чуть позже – займёт назначенное ему место.

Помните, что герои в вашей структуре (так же как люди в структуре «реального мира») – не больше чем наполнитель, расходный материал. Любая победа героя – полностью иллюзорна. Пусть зрители переживают, болеют за А. или О., нам с вами неважно, кто из них победит в первом круге. Победив в первом, он всё равно проиграет во втором, или в третьем, или в четвёртом. В выигрыше – всегда мы. Только мы. Потому что в наших руках – структура шоу, арена. Мы открываем решётку, выпускаем на подиум гладиаторов, а сами спокойно отходим в сторонку – и наблюдаем.

Третья часть

1

Я в ванне. Мне скользко, тепло и щекотно. Хлопья радужной пены лопаются и шуршат. Невидимая рука подливает из кувшина, по мне струйками бегут игривые пузырьки.

Пена и пузырьки напоминают мне газировку, но теперь всё гораздо лучше, чем на балу: я чувствую запрещённый вкус. Может быть, из какого-то дальнего подсознания возникла «ванна шампанского»: пенная струя, жадное желание выпить, которое мучило меня много дней и особенно вечеров, начиная с вечера после премьеры.

Не помню, чтобы я подносил ладони под льющуюся струю; я точно не подставлял под струю рот, потому что не смог бы подняться в ванне: наоборот, я всё глубже соскальзывал – но и не помню, чтобы погрузился в шампанское с головой, как в детстве мог нечаянно хлебнуть тёплой мыльной воды: здесь было скорее внутреннее ощущение непрерывного соскальзывания, неловкое, даже немного опасное. И тёплая алкогольная радость – на языке, во всём теле: как когда выпил первую, сразу выпил вторую, ещё не успел разомлеть, но всё уже изменилось.