Течение (СИ)

- Ты для меня как воздух, я без тебя вроде как и не живу вовсе. Иногда думал, что лучше бы помер, правда. Иногда кляну тот вечер, когда увидел тебя на парковке. Но уже ничего не переиграешь. Я тебя умоляю, останься со мной. Я порву с друзьями, с семьёй, лишь бы ты был рядом, понимаешь? Я...

Андрей резко встал. На его лице была ярость вперемешку с ненавистью. Он надменно вздёрнул подбородок, окатывая разом заткнувшегося парня презрительным взглядом.

- Ты что себе напридумывал? Считаешь, что я жертва, а ты меня тут сейчас будешь спасать, а?

Его желваки ходили ходуном, ноздри хищно раздувались.

- Ты меня жалеть вздумал? Как бездомного котёнка?

Дима понял, как он просчитался, но было уже поздно.

- Андрей! – парень вскочил с кровати, но приблизиться к мужчине не решился. – Он же… насиловал тебя, насиловал ребёнка, Господи!..

Дима прикрыл рот ладонью, ему самому стало невыносимо жутко от того, что он это озвучил. Андрей приподнял одну бровь. На его лицо возвращалось отрепетированное годами хладнокровие и надменность.

- Он просто был моим первым любовником, - сказал блондин, будто удивляясь горячности подростка, сделавшим из мухи слона. – Я стопроцентный гей, и ничего страшного не случилось. Или тебе так нравится спасать беспомощных и беззащитных? У тебя какой-то комплекс или что?

Дима видел Андрея насквозь. Больше он не даст морочить себе голову.

- Моей племяннице тринадцать лет, - жёстко сказал Дима. - И она, судя по интересу к одноклассникам, гетеросексуальна. Ты считаешь, что если я сейчас начну её трахать, то в этом не будет ничего криминального?

Андрей пытался держать лицо, но было видно, что его защита трещит по швам.

- Ну, я же не романтическая школьница, - пожал плечами мужчина.

- Ты был ребёнком! – Дима не мог сдержать громкости, как ни старался. - Дети не хотят секса со своими взрослыми братьями! Прекрати тащить это за собой, делая вид, что ситуация под контролем!

- А что ты хочешь?! – Андрей опять начал выходить из себя. Лицо порозовело, кулаки сжались. – Ты хочешь, чтобы я страдал и ходил по психотерапевтам до глубокой старости? Тогда ты почувствуешь себя лучше, счастливее?

- При чём тут я? Ты не мог ничего сделать! Тогда - не мог! Но сейчас ты продолжаешь переворачивать всё с ног на голову, вместо того, чтобы признать этот страшный факт! Послушай меня, - Дима кинулся к Андрею, пытаясь взять его за плечи, но тот начал отступать. – Ты, наверное, самый сильный из всех людей, которых я когда-либо встречал. Если ты признаешь, что когда-то с тобой случилось нечто ужасное, это не сделает тебя слабее, ведь сейчас ты никому не дашь себя в обиду. Ты говоришь, что в этом нет ничего страшного, но, Андрей, неужели бы ты позволил кому-то насиловать ребёнка?

Андрей упёрся спиной в дверь, в его глазах была паника вперемешку с упрямством. Он тяжело дышал, пытаясь нащупать за спиной ручку двери.

- Не уходи, я тебя умоляю, не бросай меня! – Дима сполз на пол, обхватывая тренера за бёдра. – Не бросай меня!

Андрея била заметная дрожь, он механически пытался отцепить от себя Димины руки. Парень цеплялся за него, продолжая умолять, но тут Андрей вскрикнул.

- Я прошу тебя, Дима, отпусти меня, Бога ради!

Вздрогнув от крика Андрея, Дима замолк и расцепил руки. Мужчина дёрнул ручку и протиснулся в дверную щель. Щёлкнув замком, дверь закрылась, и стоящий на коленях Дима услышал поспешные шаги, переходящие в бег.

Андрея не было в бассейне на соревновании. Дима находился в прострации, слабо понимая, куда ему надо идти и что делать. Он кивал взволнованному Сотникову, повторяя: «я всё сделаю». Он вроде обнимал Демидова в ответ на его объятия, когда тот подтвердил свой результат и вывел их в финал. Потом он стоял на тумбе, сгруппировавшись в ожидании свистка. Работая руками и ногами, он шёл вперёд, разрывая водное полотно. Когда Сотников подпрыгнул, словно баскетболист, Дима автоматически улыбнулся, поняв, что они снова выиграли. Он продолжал улыбаться, когда ведущий выкрикивал в микрофон, что это первая победа их школы в городе на Неве. Он сфотографировался со всеми желающими, послушно обнажая ряд ровных зубов перед камерой. Он повторял «спасибо», когда мать с отцом выкрикивали в трубку поздравления. А когда он смотрел из окна Сапсана на сливающиеся в одну зелёную полосу ёлки, то чётко понял, что в плавание он больше не вернётся.