Течет река Мойка. Продолжение путешествия… От Невского проспекта до Калинкина моста

Актеры-любители нашлись, заглавную роль сыграл сам Маяковский. Оформление постановки, декорации были сделаны художниками Филоновым и Школьником в условном стиле, как, впрочем, была полна условностей и сама трагедия. Зрители увидели слабо освещенную, затянутую коленкором сцену и два задника с видом городских пейзажей. «Плоскостные», сложные по композиции костюмы, выполненные на холсте и картоне и натянутые на рамы, перемещались по сцене актерами. Публика собралась разнородная. Билеты были дорогими – по 9 рублей. На спектакле присутствовали актеры петербургских театров, журналисты, адвокаты и даже члены Государственной думы. Ожидали сенсации и громкого скандала.

Актеры в белых капюшонах держали перед собой плоские картонные фигуры с соответствующей символикой. Текст произносили, высовывая голову из-за своего картонного прикрытия. Спектакль сопровождался громкой диссонирующей музыкой.

После первого же акта зрители с возмущением кинулись к рампе, понося на все лады автора трагедии и ее исполнителей. В зале раздавались возмущенные выкрики, смех, свистки и редкие аплодисменты. Артисты держались напряженно, с тревогой посматривая в зал. Даже сам Маяковский был растерян. К концу спектакля шум в зале усилился, послышались выкрики: «Отдайте деньги! Мошенники! Сумасшедшие!» Со сцены залу довольно внятно отвечали: «Сами дураки!» Назревал скандал. На сцену полетели тухлые яйца. Одно из них попало в Маяковского. Драма успеха не имела.

На следующий день посыпались разгромные рецензии в газетах, причем не только в столичных, но и московских, газетах Рязани, Таганрога, Керчи, Варшавы, Риги и других городов. «Петербургская газета» спрашивала: «Это сумасшедшие?..» И заключала: «Г. Маяковский бездарен…».

«Петербургский листок» негодовал: «Такого публичного осквернения театра мы не помним», о тексте же пьесы газета писала: «… бред больных белой горячкой людей!»

«Театральная жизнь» подвела итог всем суждениям о спектакле: «…стыд обществу, которое реагирует смехом на издевательство и которое позволяет себя оплевывать…». Автору пьесы газеты единодушно рекомендовали отправиться в палату № 6: «…ваше место там!»

Луна-парк стал также одним из многих излюбленных мест развлечения особого рода буржуазной публики, которую среди литературно-художественной элиты Петербурга пренебрежительно называли «фармацевтами». Одетые в яркие, «кричащие» костюмы, они фланировали по парку, заводили знакомства с легкомысленными особами и отправлялись до утра веселиться в многочисленные буфеты и рестораны Луна-парка, славившиеся прекрасной кухней и расторопными официантами.

После революции Луна-парк пришел в запустение, все его сооружения сломали и устроили на месте роскошного сада унылый стадион Института физической культуры им. П.Ф. Лесгафта. В 1924 году, по решению Губисполкома, весь этот огромный земельный участок перешел к Институту физкультуры.

9 июня 1925 г. «Вечерняя красная газета» опубликовала сообщение о том, что Луна-парк передается Институту им. П.Ф. Лесгафта под стадион, а бывший зимний театр отдается под его спортзал.

В 1930-х гг. ограду бывшего Луна-парка с высокими массивными воротами и обветшавший каменный театр разобрали. Позднее вместо старой здесь установили новую металлическую ограду, и ничего уже не напоминало о прошлом этого старинного уголка Петербурга.

Сосед великокняжеских дворцов

Участок доходного дома № 110 располагался в начале строительства Северной столицы в квартале, ограниченном тогда нынешним Поцелуевым мостом и речкой Пряжкой, тогда Чухонкой. По воспоминаниям очевидцев тех лет, на этой части левого берега реки Мьи длительное время вообще ничего не строили. Причина – сильная заболоченность данной части левобережья водоема.

После проведения довольно эффективных мелиоративных работ на нем все же селились, пусть и неохотно. С подозрением относились и к покупке недвижимости в низовье Мойки. Однако вместе с ростом численности населения Санкт-Петербурга стал постепенно застраиваться и этот квартал.

В начале двадцатых годов XIX столетия на участке современного дома № 110 располагался каменный, на полуподвалах, особняк вице-адмирала, знаменитого русского мореплавателя, исследователя, член-корреспондента Петербургской академии наук Василия Михайловича Головина (1776–1831). Окончив в 1792 г. Морской кадетский корпус, мичман, а затем лейтенант Головин участвовал в дальних походах и сражениях русского флота – в Северном море у берегов Англии и Голландии. В 1802–1806 гг. Головин ходил в качестве волонтера на английских военных кораблях в Средиземном море, Атлантическом океане и у Антильских островов. В 1807 г. он в звании капитана 1-го ранга командовал военным шлюпом «Диана», направленном в северную часть Тихого океана для гидрографических исследований и доставки провизии в порты Охотск и Петропавловск-Камчатский.

Набережная реки Мойки, 110