TEENариум. Антология невероятных историй

Впрочем, есть у меня еще один помощник. Иван из одиннадцатого класса. Он приезжал волонтером в ее приют, а потом взял над ней негласное шефство и в школе. И у него как-то получше выходит с нею управляться. И хныкать она у него мигом перестает, и задачки понимает быстрее, и даже улыбается иногда. И почему его родители ее не удочерили?!

А ведь в следующем году его в школе не будет… Останется только медпункт.

Эх.

Дзы-ы-ы-нь!

Пора забирать недоразумение из класса…

* * *

Родных маму с папой Алевтина помнила плохо. Два размытых пятна перед глазами. Видишь их – и хочется и смеяться, и плакать одновременно.

В приют ее отдали в четыре годика. Алевтина не знала, почему. Вроде бы случилось что-то плохое. Кажется, было больно, и она долго плакала. А потом – очень долго ждала. Ждала маму и папу. Верила, что они вернутся и ее заберут. Рисовала картинки, где они снова вместе. Придумывала истории о том, как они ее любят. Как играют с ней, ведут в парк, на качели… Как поют песенку на ночь. Ну и ладно, что с ними тоже иногда хотелось плакать, все равно, пусть вернутся и заберут ее. Она их больше никогда не расстроит, не сделает ничего плохого, только пусть вернутся…

Целый год пролетел, как в тумане. Все дни были похожи один на другой. Встать, покушать невкусное, поиграть в скучные игры с воспитателем, повырезать чего-то из бумаги… Алевтина так и не завела себе ни одного друга. Здесь вообще мало кто дружил, хотя и жили все в куче и играли вместе. Вот раньше, возле дома в песочке – там было весело. Даже если кому-то лопаткой по лбу – все равно дружили.

Здесь – не было друзей. Здесь на тебя смотрели, как будто подозревали в чем-то нехорошем. И могли конфетку утянуть из-под матраса. И толкнуть больно, и насмеяться…

Впрочем, одного друга Алевтина себе нашла. Хоть и был он не совсем настоящий – просто тень на стене возле кроватки. У тени был острый колпак, как у клоуна, и она обнимала девочку, когда никто не видел. И успокаивала. Алевтина шепотом рассказывала ей о своих бедах, а тень в ответ гудела непонятно: «Ё-ё-ё-ёт!» И почему-то становилось легче. Она никому не рассказывала о тени. Сама тень ее об этом попросила. Без слов.

Кроме друга-тени появилось кое-что еще необычное. Странные пятна – черные, блестящие. Словно небольшие лужи. И на улице, и в комнате. Они пугали и притягивали. Но когда Алевтина спросила о них, дети засмеялись, а воспитатель насторожилась. И сказала, что никаких луж нет. А дети еще долго смеялись и пальцами на нее показывали. Пока воспитатель на них не крикнула. С тех пор Алевтина молчала и о лужах тоже.

Пока в приюте не появились Жан и Мишка.

Им было по пять лет, как и ей уже. Они были такие разные и такие похожие. Один темноглазый и темноволосый, другой – светлоглазый и рыжий. Оба мало говорили, как и сама Алевтина, но хорошо понимали друг друга. Алевтина тоже быстро научилась их понимать.

Тогда же в приют стал приходить Ваня. Он был взрослым – аж девятиклассником – добрым и хорошим, хотя и ходил всегда в черной одежде. Он заступался за Алевтину, когда старшие девчонки обидеть хотели.

С ним она быстро подружилась.

С Мишкой и Жаном – тоже. Чуть ли не с первых дней. И они рассказали ей о лужах. Ваня научил, что с ними делать. А Жан с Мишкой уже это умели.

Умели делать хорошее из плохого.

* * *

Родители, как всегда, порадовали! Просто вот по самые уши осчастливили!

Собрались в субботу с Олькой и Кариной в ботанический сад – на магнолии посмотреть, люблю я эти цветы, огромные, необычные, красотища! Ну и не только посмотреть – вообще погулять, газировки попить на природе, пообщаться о том о сем… В школе на переменках особо и некогда с подружками поговорить – только соберешь тетради-учебники, перейдешь из класса в класс, уже и новый урок. А еще надо к сестре заскочить, проверить, не вычудила ли снова чего. А потом – домой ее оттащить. А дома – уроки сделать. И не только свои – еще и сестре помочь.

Думала, хоть на выходных отдохну, так нет же:

– Совенок, возьми с собой сестру, ей полезно будет прогуляться, подышать воздухом. Магнолии опять же увидит!

Ага, полезно ей! А обо мне кто-нибудь подумал? А впрочем, да, подумал…

– Застегни курточку. И шарфик не забудь.

– Мам, да там же жарища!

– Возьми шифоновый шарф, он легкий.

Как же ж надоела! Мне двенадцать лет, а она кудахтает надо мной, будто над маленькой. Мало ей Алевтины, думала, хоть в этом легче станет – переключит заботу на более мелкую, так нет же… Ей сколько ни дай детей, над каждым накудахтает от души.

Еще и девчонки с ходу скривились при виде Алевтины.

– А ей обязательно с нами идти? – протянула Карина, едва нас увидела.

– Я думала, мы дотемна погуляем, – наморщила нос Оля, тряхнула светлой челкой, – а ты с малявкой. Вы с ней, я погляжу, вообще неразлучны.

– Да не обращайте на нее внимания, – прошипела я, чувствуя, что краснею, вспоминая мамино: «До темноты чтобы вернулись». – Представьте, что со мной, ну… большая кукла говорящая. – Я покосилась на сестру, как всегда, насупленную и молчаливую. – Или – неговорящая даже. И погуляем мы, сколько захотим. Она же со мной, что с ней случится.