Техника безопасности для родителей детей нового времени

Мечта в том или ином варианте обязательно присутствует в любой сказке и любом мифе: превратиться в лебедя, выйти замуж за принца, раздобыть молодильные яблоки. Даже у колобка своя мечта — мечта о свободе. Русская народная культура, можно сказать, с рождения раскрывает перед ребенком бесконечную череду сказочных образов мечты. Ребенок скользит по ним до тех пор, пока не находит ту мечту, которая вдруг начинает осознаваться им (узнаваться) как своя.

Однако мы не можем утверждать, что мечта появляется именно таким способом. Возможно, мечта привносится извне в результате случайных столкновений с жизнью или просто пробуждается в глубине нашего существа (в душе) как попытка осознать свое предназначение.

Может быть, сама возможность обрести мечту, сводящую в единый фокус жизненный путь личности, вырастает из чистой детской радости при виде бабочки или первого снега. Мечта всегда обращена в будущее, но связанные с ней ощущения, как правило, переносят нас в некое самое раннее состояние, связанное с наслаждением, переживанием первой победы.

Потом мы пытаемся реализовать мечту в социально приемлемых образах, которые ассоциируются у нас с состоянием бесконечного счастья, испытанного в детстве. Но в реальности мы боремся за социальное положение, деньги, признание, творческие успехи, надеясь, что это позволит нам восстановить потерянное состояние абсолютного блаженства.

ПРАКТИКУМ ДЛЯ РОДИТЕЛЕЙ

История Синди, изложенная Марией Кривенковой, выполняющей работу замещающего родителя-воспитателя

Итак, я переехала в дом мамы Марии, когда она уехала на неделю в отпуск. В тот же вечер понурая Синди пришла ко мне пожаловаться на жизнь. Оказывается, прямо перед отъездом мама Мария ругала ее за очередной обман. Я спросила, зачем Синди, которая в свои 11 лет все понимает, продолжает врать и притворяться глупой? Синди ответила, что, да, она действительно умная, понимает, почему ее ругают, но не врать не может. Я спросила:

— Так зачем ты это делаешь?

— Боюсь, это страх мешает быть открытой.

— А чего именно ты боишься?

— Не знаю.

— ?

— Ну, если по-честному, я пока не готова сказать. (Это уже знак большого доверия — признаться, что не доверяешь.)

На каникулах Синди старалась установить со мной личный контакт; очень осторожно и издалека, видимо, сопоставляя и ища параллели между нами, поскольку расспрашивала о моем детстве, очевидно, стремясь в ответ рассказать о своем. Гуляя, мы долго разговаривали о танцах, балете. А потом она призналась, что нарочно провоцирует своим поведением окружающих на негативную оценку и даже агрессию, пытаясь привлечь к себе внимание.

Странно, она получает такое количество однотипных замечаний, что правильное поведение могло бы уже перейти в условный рефлекс, однако она продолжает делать одни и те же «ошибки», заранее зная реакцию взрослых. Возможна такая цепь умозаключений: я знаю себе цену — окружающие меня недооценивают — я сделаю вид, что я никчемная дура, раз вам так угодно — чувство жалости к себе, которое оттеняет сладостное ощущение непризнанности, исключительности и непонятности. Может, это не такое уж случайное совпадение, что в спектакле именно ей так удалась роль Золушки — она и в жизни классическая «золушка» с потребностью в постоянном «гонении» для поддержания внутреннего состояния обиды. В отличие от всех остальных приемных девочек в семье Синди почти никогда не старается отстоять себя или доказать свою правоту. Почему? Может быть, она в этот момент получает то, что ей нужно? Однако в творчестве (театр, игра на музыкальных инструментах), когда Синди забывает о своей роли, она полна энтузиазма, открыта, перестает провоцировать.

Вывод: постоянно реализуется одна и та же схема, и возможность выхода из нее — в получении подтверждения ее уникальности другими способами и в других ситуациях.

Когда Синди исполнилось двенадцать, она вдруг осознала, что имеет право вести себя так, как ей хочется. Для нее это был важный шаг в плане освоения окружающего Мира-общества и себя в этом мире. Но процесс протекал в очень неудобных для окружающих формах. Так, она перестала учить уроки, стала дерзить приемной маме и сестрам, которые к тому же учатся с ней в одном классе. (До этого она скрывала свою неприязнь за маской смирения.)

На выборах в Малый совет даже не проголосовала ни за одну из двух подруг.

После очередной двойки и конфликта во время дежурства на кухне пришла в истерике: «Все гады! Меня никто не любит!» Наставнику Маше пришлось отвести ее в ванную и буквально отливать водой, чтобы к девочке вернулась способность рассуждать здраво.

Зато тут же и произошел разговор по душам, возможно, первый откровенный разговор, на который отважилась Синди за время пребывания в Китеже.

Очень краткий конспект:

— Чего ревешь?

— Меня никто не любит!!!

— Кого ты любишь?

— Никого. Я никого не люблю, оставьте меня в покое.

— Почему ты не любишь тех, кто, по сути, стали твоими сестрами?

— Настю не люблю за силу. Она меня давит. Галю не люблю за маму.