Техподдержка

– Неважно, – перебил Леха. – Уже неважно. А что у нас с интернетом?

– Ох… – девушка подскочила. – Я же спрятала усилитель. Когда мы уходили от биостанции. Иначе нам бы его отстрелили. Но там на дороге связь еще работала… Смотри, у тебя на планшете больше нет сигнала. А тебе могли звонить! Я виновата, очень виновата. Прости меня, пожалуйста, милый…

– Да ерунда, – буркнул Леха заплетающимся языком. – Местные звонки тоже не имеют значения. Ничего уже не имеет значения. Наша задача – стоять и ждать. Я просто хотел скачать гимн Советского Союза… Помирать – так с музыкой, как говорят русские…

– Я сейчас, я быстро, – заторопилась Рамона.

Быстро не получилось: маскировка сильно глушила сигнал, и девушке пришлось добраться по пушечным стволам туда, где из-под толстого покрывала торчал дульный срез. Там она прилепила усилитель на магните. Возвращаясь назад, она услышала, как Лехин планшет издал странный звук.

В башне наперебой храпели двое.

Рамона взяла планшет и недоуменно уставилась в него. Она знала, что такой архаичный метод связи, как передача текстовых сообщений по телефону, есть на свете, но никогда не сталкивалась с ним. Некоторое время ушло на поиск в меню – и наконец она сумела открыть входящее СМС от абонента «Вася, Лимпопо».

Письмо было на русском, и Рамона загнала его в переводчик.

«В этом городе знать три языка – роскошь, – прочла она. – Даже и не роскошь, а какой-то ненужный придаток, вроде шестого пальца. Мы знаем много лишнего…»

Любой на месте Рамоны решил бы, что это бред сумасшедшего. Но девушка просто читала дальше, и с каждой строкой лицо ее светлело.

Лирическое отступление The Last Samurai

Базу захватили без единого выстрела. Когда на рассвете два черных вертолета, зайдя от солнца, высадили десант в кожаных плащах и темных очках, пришел заспанный лейтенант, перекинулся с Негром Васей парой слов, пожал плечами, махнул рукой и скрылся. «Тонтон-макуты» поразительно умело для таких дикарей подогнали тягач, вскрыли ангар и вытянули на бетонку конвертоплан.

– Ну-ка, пойдем, – сказал Ломакин.

Вася, недоумевая, полез за пилотом в кабину.

– Что со мной сделал твой колдун? – Ломакин уселся в левое кресло и потянул из кармана шнур от нейрошунта. – Я весь какой-то не такой.

– Олег Иваныч, тебя вообще-то головой об лавку стукнули, – напомнил Вася, присев справа и опасливо держа руки подальше от органов управления. – Ты ничего не помнил и ничего не понимал. Думал, что ты на том свете, а я – Веселый Роджер.

Ломакин воткнул свой шнур в разъем на приборной панели и завозился, пристраивая магнитный штекер за ухом.

– Могло быть и хуже, – сказал он. – Так, где у нас питание… Ага… Хорошо, что не Наполеон! А сейчас, господин Ндоу, вы командир воздушного судна. Вступайте в должность, принимайте аппарат.

– Я же не полечу? – осторожно спросил Вася. – Мы так не договаривались. Я должен быть со своими…

Ломакин тяжело вздохнул.

– Машина – собственность ВВС Лимпопо, – скучным голосом объяснил он. – А я иностранец. Не хочу, чтобы меня даже теоретически могли обвинить в угоне. Хватит с нас одного русского партизана-с-мотором.

– Понял, не дурак. Назначаю себя командиром воздушного судна, а Олега Ивановича Ломакина – вторым пилотом. Управление передаю второму пилоту.

– Взял.

– И властью, данной мне славным народом венда, нарекаю эту летучую повозку…

– Вот это лишнее, – быстро сказал Ломакин.

– Ты же не знаешь, как!

– Я немного знаю твое чувство юмора. И боюсь даже подумать – «Капитан Гастелло» или «Виктор Талалихин»… – буркнул Ломакин, напряженно уставившись то ли на приборную доску, то ли куда-то внутрь себя.

– Понятия не имею, кто они, – твердо заявил Вася. – И в мыслях не было!

– Так я и поверил… Проклятье, что же со мной сделал твой колдун…

– Слушай, это он по выходным колдун! А вообще-то он в Москве учился. В Военно-медицинской академии!

– Ладно, пройдемся по чек-листу… – задумчиво протянул Ломакин, огляделся и нашел пухлую тетрадку.

Вася заинтересованно наблюдал, как пилот одной рукой листает страницы, а другой, бормоча себе под нос авиационные термины, нажимает кнопки и перебрасывает тумблеры. Конвертоплан ожил, замигал контрольными лампами и тихонько загудел.

– Ты когда в последний раз водил эту штуку?

– На наше счастье, недавно. Помогал тащить «Избушку» с завода, напросился в правое кресло, и мне дали порулить. Конечно, тут всё автоматизировано до упора, но… Хорошо, что я освежил навыки. Это, друг мой, нам очень повезло.

– Почему?

– По кочану, – отрезал Ломакин. – Ладно, я понял, что ты пока не дашь ей имя, не уберешься отсюда. Валяй.

– Да не очень-то и хотелось… – Вася всё подсматривал за пилотом, и лицо у него потихоньку каменело.

– Назови ее Авророй, богиней утренней зари, – вон рассвет какой прекрасный…

– Думаешь, она девочка?

– Нет, – непоследовательно сообщил Ломакин. – Она мужик.

– С тобой всё в порядке, Олег Иваныч?