«Текущий момент» и другие пьесы

Вождь пытается ее обнять, Фема отстраняется.

ВОЖДЬ. Но все-таки надо одеться, солнышко. Тут ветер…

ФЕМА. Не хочу. (Пауза.)

ВОЖДЬ. Ты хочешь увидеть его еще раз?

ФЕМА. Да.

ВОЖДЬ. Может быть, ты будешь видеть его еще много разливов реки. Но — есть порядок…

ФЕМА. А если нарушить порядок?

ВОЖДЬ (негромко). Тогда съедят меня. А потом тебя и бабушку.

ФЕМА. Кто?

ВОЖДЬ. Они. Все. Иди домой. Все будет хорошо.

ФЕМА. Правда?

ВОЖДЬ. Я постараюсь.

Фема порывисто обнимает отца и убегает.

ВОЖДЬ (людям). Потом его — домой. И дайте мне знать.

(Уходит вместе с Правой Рукой.)

8

АЛЬБЕРТ и КЕТЧУП.

КЕТЧУП. Как там дела?

АЛЬБЕРТ. Где?

КЕТЧУП. В мире.

АЛЬБЕРТ. Не знаю.

КЕТЧУП. Кто стал чемпионом Франции, не в курсе?

АЛЬБЕРТ. По футболу? Не знаю. Кажется, «Лион».

КЕТЧУП. Надо же. В Париже давно были?

АЛЬБЕРТ. Прошлой весной.

КЕТЧУП. Хорошо там?

АЛЬБЕРТ. Очень.

КЕТЧУП. И здесь хорошо. Красота немыслимая. Запахи фантастические. На закате краски — такие!.. Бабочки на ладони садятся. Можно жить.

АЛЬБЕРТ. Я вижу.

КЕТЧУП. Женщины ласковые. Только чуть-чуть с ними, как с людьми, — такое вытворяют!

Пауза.

Да ладно вам! Что вы смотрите на меня, как на…

АЛЬБЕРТ. Извините.

КЕТЧУП. Вам сейчас тяжело.

АЛЬБЕРТ. Вам тоже непросто.

КЕТЧУП. Я привык. И вы привыкнете.

АЛЬБЕРТ. Нет.

КЕТЧУП. Это гордыня. Вы считаете, что мир рухнет из-за вас. И он так считал. А мир не рухнет. Мир даже ничего не заметит. Ничего не изменится вообще! Съедите вы человекоеда или другие человекоеды съедят вас…

АЛЬБЕРТ. Людоеды.

КЕТЧУП. Это вопрос терминологии.

АЛЬБЕРТ. Это вопрос спасения души.

КЕТЧУП. Тело надо спасать, Альберт, тело! Рассказать вам, что они сделали с Томасом?

АЛЬБЕРТ. Не надо.

Пауза. Кетчуп наливает.

КЕТЧУП. Будете?

АЛЬБЕРТ. Давайте. (Пьют.)

КЕТЧУП. Знаете, какая у меня была тема?

АЛЬБЕРТ. Что?

КЕТЧУП. Тема какая была у меня в университете? «Самоидентификация первобытного человека». Так что в настоящий момент я, можно считать, нахожусь на полевых

работах.

АЛЬБЕРТ. И как работа?

КЕТЧУП. Самоидентифицируюсь помаленьку… Хотите, я станцую вам танец, которым мы, Народ Цапли, приветствуем рождение луны?

АЛЬБЕРТ. Не хочу.

КЕТЧУП. Кстати, знаете, почему мы — Народ Цапли?

АЛЬБЕРТ. Нет.

КЕТЧУП. Это пиар. Раньше мы назывались Народом Удава и очень этим гордились. Значит, танец не хотите? Хорошо, могу исполнить цикл родоплеменных заклинаний. Тоже не хотите. А фокус хотите? Фокус? Ап! (Вынимает из груды листвы мешок.)

АЛЬБЕРТ. Что это?

КЕТЧУП. Это мешок, не найденный туземцами при разделе моего имущества. Но это еще не фокус. Фокус — вот. (Достает АК-74 и два перевязанных изолентой рожка.) Автомат Калашникова. С устройством знакомы?

АЛЬБЕРТ. Слышал.

КЕТЧУП

КЕТЧУП. Русская машинка. Два рожка по тридцать патронов. Лучший двигатель прогресса. Устанавливает светлое будущее за пару дней. Царство Христа, город Солнца, власть красных кхмеров… — без разницы. Но наша с вами беда, Альберт, в том, что рожки — пустые. Томас был против насилия. Он считал, что мир надо менять словом. Его уже ели, а он всё говорил. Этот «калашников» — фикция, психологическое оружие. Почти… Потому что один патрон там есть, в патроннике. Томас был не самым внимательным человеком… Помянем Томаса! (Пьет.) Итак, коллега! Один из нас имеет возможность застрелиться. Или застрелить кого-нибудь по своему выбору. Свобода выбора — ну, вы помните… Какие будут предложения?

Пауза.

Нет? Тогда есть предложение у меня… Дорогой Альберт, я закончил самоидентификацию. Я животное. Старое больное животное, которое надо пристрелить. Сам я, как выяснилось, не могу. (Протягивает автомат.) Убейте меня, коллега. И съешьте. Это будет даже… элегантно. Ну пожалуйста!

АЛЬБЕРТ. Как вас зовут?

КЕТЧУП (после паузы). Йохан Кирш. Доктор Йохан Кирш.

АЛЬБЕРТ. Йохан, я очень прошу вас — не надо. Пожалуйста, доктор. И послушайте меня. Вы — человек. Человек, попавший в невыносимые условия. Вам надо отдохнуть.

КЕТЧУП. Отличная мысль! Выспаться и на свежую голову

посмотреть, как они будут вас свежевать.

АЛЬБЕРТ. Это будет завтра?

КЕТЧУП. Не знаю, Альберт! Не знаю! Не оставляйте меня здесь одного, пожалуйста! Либо пристрелите, либо зажмурьтесь покрепче и съешьте кусок карачура! Один раз. А там как пойдет. Будем жить здесь вдвоем, как люди. У меня есть радио… Будем разговаривать обо всем, вспоминать… Вы были в армии?

АЛЬБЕРТ. Нет.

КЕТЧУП. В армии… — это давно было — перед отбоем мы вспоминали вслух всё подряд из человеческой жизни: рестораны, кто что когда ел, девушек вспоминали, кинофильмы… Давайте! Скоротаем жизнь…

АЛЬБЕРТ. Я не могу, доктор. Не обижайтесь — не могу.

КЕТЧУП. Если вы твердо решили это, вам лучше застрелиться. Я знаю, что говорю.

АЛЬБЕРТ (виновато). Застрелиться я тоже не могу.

КЕТЧУП. Меня убить вы не можете, себя — не можете; карачура — и того не можете! Так жить нельзя.

АЛЬБЕРТ. Я еще попробую изменить мир словом.