Текущий момент

Это закончилось утром выходного дня, когда бабушка пекла оладьи на остатках прокисшего молока, а я с грустью рассматривала движения в прекрасном доме напротив и мечтала, что однажды вместо оладьев мой завтрак будет состоять из свежих булок (что по утрам выпекают в кофейне на первом этаже противоположного дома) и дорого сыра с молотым и сваренным в турке кофе.

Этот завтрак я не придумала, а подсмотрела в доме напротив, на третьем этаже: окна на кухне там всегда были распахнуты. Как я смогла рассмотреть вожделенный завтрак? В бинокль, оставшийся мне от деда.

Я точно знала их воскресное расписание: девочка восьми лет спускалась в кондитерскую и покупала булочки, пухлые и свежие, посыпанные сахарной пудрой словно сказочной пылью. Она бежала домой, по дороге откусывая одну из них. Беззаботная девочка из дома напротив жадно откусывала булку, а я повторяла за ней, надкусывая воздух и тщательно пережевывая воображаемую сладкую сдобу. Я ощущала как булка тает во рту, запах ванили наполняет нос, а сахарная пудра распределяется на моих губах и я медленно слизываю ее языком по кругу. На секунды я словно оказывалась в теле этой счастливой девочки, идущей домой. Идущей к маме.

Тем временем отец семейства варил кофе в турке и накрывал на стол, а хозяйка дома курила сигаретку у окна и наблюдала за неспешно возвращающейся дочкой, жующей сдобное волшебство. Потом они садились завтракать, опуская шторы, словно желали отмежеваться и защитить свой трех человеческий мирок от чьего-либо присутствия.

Я переключилась на следующих. Понаблюдала за без конца обнимающейся и целующейся бездетной парой. Далее перевела бинокль на окна многодетной семьи на четвертом этаже, из которых то и дело высовывались забавные детские рожицы. Там постоянно были гости: соседские дети, родственники, приезжали какие-то семьи со своими ребятишками. Дети прыгали, скакали, ели хлеб. Это была не квартира, а муравейник, где все приходило в движение с раннего утра и успокаивалось поздним вечером, когда свет оставался гореть только на кухне и два человека пили чай с вареньем, которое они черпали ложкой прямо из банки. Я так и не смогла посчитать, сколько точно детей там живет: то ли пять, то ли шесть, потому что, как я сказала ранее, в какой-то момент я потеряла интерес ко всем жильцам моего совершенного дома, сосредоточив свое внимание на трех окнах третьего (как и у меня) этажа. Эти окна пустовали полгода, пока одно воскресное майское утро не преподнесло мне сюрприз.

К подъезду подъехало такси, из которого вышел мужчина. А за ним выпорхнуло что-то яркое, красное. И с этой минуты я потеряла из виду всех остальных жителей дома. Она была прекрасна, как единственный мак на зеленом полотне. Выйдя из машины, Она подошла к кусту сирени около подъезда, безжалостно сломала несколько веток. Навряд ли Она думала тогда о том, что сорвав самые пышные ветки, бездумно отобрала у кустарника лучшие цветы. Ее не волновало, что все совершенство сирени Она забрала себе. Ей было все равно, что останется для других.

Подойдя к мужчине и вложив свои руки в его, начала танцевать. Медленно кружась, они вошли, точнее – ““втанцевали” в подъезд. А через минуту я увидела, как ярко-красное пятно поочередно распахивало все три окна, на одном из которых вскоре появился большой букет сирени. Я пожалела, что третья комната, окна которой выходили на другую сторону, была вне моей зоны доступа и что там происходило – я не знала.

С этого момента я стала фанаткой этих окон. Я была словно мышка, осторожно выглядывающая из своей неприглядной норки и наблюдающая за нереально-красивой совершенной жизнью. Это было мое кино. Кино, в котором нельзя посмотреть финал, нажав на перемотку. Кино, сценарий которого невозможно предугадать.

2

Осень подкралась незаметно, уже в августе начались дожди, а первое сентября встретило нас грозой и непрекращающимся ливнем. В школу я пришла промокшей, мои ботинки пропускали воду. Стоя на линейке, я ощущала свои мокрые колготки на ногах и капли на лице, скатывающиеся по челке. Моя соседка по парте и школьная подруга Нина с воодушевлением рассказывала мне все школьные сплетни за лето. Но я думала совсем не о школьных делах выпускного класса, а о том, куда пропала Она.

Все лето в квартире на третьем этаже делали ремонт, заносили мебель, вешали картины, что-то сажали на балконе. В отличии от мужа, Она за все лето не появилась в своем жилище ни разу. Ей, видимо, был не интересен процесс: она наслаждалась итогом ремонта, не вдаваясь в детали.