Телеграмма

Но вдруг моя рука сама собой подняла трубку. Я набрал какой-то номер наобум, сказал «алло». Никто не отвечал. Я обождал, но без успеха. Набрал другой номер. Долго не отвечали. Наконец раздался сонный женский голос.

—      Алло! — произнес я.

—      Извините, туан сейчас в отъезде, принять вас не может. Приходите завтра вечером.

Трубку повесили. Я подумал. Набрал еще. Не отвечают. Набрал еще. Не отвечают. Набрал еще — занято. Странно, что в такое время кто-то разговаривает. Снова набрал. Послышался женский голос:

—      Алло, это вы, туан?

—      Да, — ответил я.

—      Где вы сейчас, туан? Вас здесь уже давно ждут.

Да, с вами хотела поговорить Ден Сри. Подождите, туан.

Я ее позову.

Я ждал. Затылок снова накалялся. Очень болела голова.

—      Алло! Папа? Это ты, папа? Алло! Папа?

—      Да...

—      Ой, папа, что же ты не звонил? Где ты сейчас? Машина уже пришла. Дядя Алекс давно ждет. Я сейчас ему передам трубку. Скорее приезжай, папа! Вот, дядю даю.

Я подождал.

—      Алло, Кадир?

—      Да.

—      Мсамабхакалаугакалихакатаракапахаган... — Он заговорил по-арабски. Я тут же бросил трубку. Набрал еще. Не отвечают. Набрал еще. Кажется, попал по тому же номеру.

—      Алло!

—      Алло! Кто это!

—      Ас кем я говорю?

—      Это Маманг говорит. А вы кто?

Вдруг я вспомнил про того малого с его блажным звонком.

—      Это ты сюда звонил, а?

Ответа не было.

—      Смотри у меня со своими шутками. Поаккуратнее...

Трубку положили.

Я оставил в покое телефон. Спустился вниз по лестнице. Меня все еще преследовало желание умереть. Но, несмотря на полное изнеможение, тело еще повиновалось мне. Я стал прохаживаться взад-вперед. Старик привратник не окликал меня, хотя явно наблюдал за мной из-под опущенных век. Я расхаживал, как Пленный полководец. Время тянулось страшно медленно.

IX

Наутро я увидел, что все тело покрылось красной сыпью. Наш престарелый привратник внимательно осмотрел меня. Велел мне раздеться до пояса. Потом спокойно покачал головой.

— Ничего страшного, это потница, — заключил он.

Я не поверил. Наоборот, его слова настроили меня на пессимистический лад. Я вообразил себе всякие отвратительные вещи. Как на грех, было воскресенье. Не пойдешь ведь стучаться в закрытые двери с просьбой об исцелении. У врачей тоже есть право на отдых.

—      Ничего особенного, пак, потница! — уверял меня старик. Я не обращал на него внимания. Стал ломать голову, как лучше всего поступить. Докапываться до причины заболевания бесполезно. Сейчас нужны срочные меры.

Если болезнь заразная, значит, мне нельзя ни к кому приближаться.

Сначала у меня возникла мысль пойти к моему приятелю. Но тут я вспомнил, что его жена беременна. Уж очень велика будет опасность, если я занесу к ним инфекцию. Оставалось одно — отправляться домой и ждать вечера. А вечером, может быть, окажется на месте доктор Шубах, один из моих добрых знакомых. Он сможет определить, куда меня отправить: в больницу или на кладбище.

—      Не подходи, я заразный! — рявкнул я на старика, когда он опять вознамерился меня потрогать. Его привычка дотрагиваться до людей руками в это утро, видимо, усугубилась. Пришлось на него крикнуть.

—      Да чем же вы больны? — удивился он.

Я оставил его. Домой отправился на бемо.

Синта открыла дверь.

—      Не подходи ко мне, у меня заразная болезнь, — предупредил я ее.

Она непонимающе глядела на меня.

—      Что с тобой, папа?

—      Говорю тебе, не подходи.

Она послушалась. Присмотрелась ко мне.

—      У тебя лицо красное, папа.

Я подошел к зеркалу. Лицо было красное и вспухшее. Уши тоже красные. А глаза еще хуже.

—      Чем ты болен? — спросила Синта.

Я разволновался. Послал ее немедленно за своей теткой, жившей неподалеку. А сам тотчас зарылся в постель. Укутался в одеяло, надеясь пропотеть. Заниматься гимнастикой больше не хотелось.

Когда Синта вернулась вместе с тетушкой, я запретил им входить в комнату. Отдал распоряжения вскипятить воду и сварить кашу. Они послушно стали исполнять приказ. Я мигом заразил их своей тревогой. Женщины без лишних слов занялись своим делом. Синта, по-моему, была очень удручена.

Мне не удалось ни на секунду сомкнуть глаз. Тревога не покидала меня, и я, задавленный ею, непрерывно вслушивался в свое нутро. Вообразил, как мой гроб тащат по направлению к... Я затряс головой и стал бить кулаком по матрацу. Гнусные видения не отставали. Привиделся собственный обнаженный труп. Кругом стоят родственники... Я опять заколотил по матрацу. Чтобы не валяться, как освежеванная туша, вскочил на ноги. Кипяток был готов. Я выпил крепкого чаю и, давясь, заглотал кашу. Синта и тетушка смотрели издали, так как я не разрешил подойти близко.

—      Вроде похоже на корь, — заметила тетушка.

—      Да, как было у соседской девочки Тоток, — сказала Синта.

Я оглядывал себя. Точна картина в манере пуантилистов. Это не могла быть корь, я уже переболел ею в детстве, Гадать бессмысленно. Надо отдать себя в руки врачей.

—      Новостей нет? — спросил я Синту. — Писем, телеграмм?

—      Нет. Мы поедем на Бали, пап?