Телепат

В военкомате дежурный капитан связался с отделом призывников – там никаких сведений о Субботине не оказалось, кроме тех, что и так были известны Назаровой – сегодня он должен явиться на сборный пункт в Пушкин.

В Пушкине Любовь Степановна растерялась, увидев толпу людей: молодых парней с сумками и рюкзаками, матерей, провожающих своих сыновей на два года. Над людской массой стоял гул: смесь звуков весело возбужденных мальчишек, сдержанно тревожных напутствий родителей и прощальных обнадеживающих признаний подружек.

В этом круговороте и какофонии казалось ничего нельзя понять и узнать, но вскоре Назарова разобралась, что группы сконцентрировались около военных и по районам. Подойдя к прапорщику с табличкой «центральный район» спросила:

– Субботин Иван здесь?

Пробежав по алфавитному списку, ответил:

– Здесь он, мамаша, в списке.

– Но я его не вижу.

– А чего же не вместе пришли? Тут по списку двести десять ребят, да почти столько же провожающих… Ладно, сейчас покличем…

Прапорщик, с трудом перекрывая шум, крикнул в мегафон:

– Субботин, подойдите сюда! Субботин Иван Иванович!

Оглядев толпу, никак не отреагировавшую на его обращение, сказал:

– Нет его, такое бывает, один-два призывника не являются… последняя ночь с девчонкой… последний мальчишник на дорожку с перебором… появится, никуда не денется, не волнуйтесь.

И затем примитивно, по-солдатски, пошутил:

– Может вместо него на службу, у нас теперь военных женщин много. А вы, мамаша, в самом соку…, – и осекся, увидев в ее глазах тревогу.

Назарова махнула рукой:

– Да нет у него девочки и друзей близких нет.

Она вернулась в квартиру Вани. Потом пришла на работу, надеясь, что он приходил к ней или звонил. Весь день она из кабинета звонила в милицию районную и городскую, в справочную «скорой помощи», в больницы Центрального района. Безрезультатно.

…Иван Иванович постепенно пришел в себя и размышлял: что делать?

Он был уверен, что мама Люба ищет его, что вот он здесь, а там его нет. А может быть он и там. Тогда он не дома, а в армии.

Субботин решил, что увидеть маму и даже позвонить ей не сможет, иначе как объяснить произошедшее. У нее и так проблемы со здоровьем после того зверского избиения, а тут еще, черт знает, что может случиться.

Он не сразу заметил, что на экране компьютера мерцает зеленая точка. Но компьютера, как такого не было: нет процессора, клавиатуры, динамиков. Ничего нет, даже проводов никаких, питание отсутствует. Розетки тоже нет. И не монитор это, а просто экран, причем черный…

Внезапно на экране появился текст: «Надень шапку».

– Какую, – дрожащим голосом спросил он, смахнув со лба мгновенно выступившие от волнения капли пота.

– «Лежит за экраном».

Это оказалась бейсболка с каким-то рисунком над козырьком.

Субботин надел ее и растерянно, сбиваясь, хрипло спросил:

– Что происходит?… Кто объяснит мне?… Зачем все это?…

– «Контакт подтвержден».

– Какой контакт?… С кем?… Мне что, теперь все время носить эту шапку?

– «Не обязательно».

Зеленая точка погасла. Субботин тупо смотрел на экран, ничего не понимая.

Снял, снова надел бейсболку, опять снял – никакой реакции на экране.

Иван Иванович вышел из дома. В телефонной будке около парадной набрал детсадовский номер. Длинные гудки директорского телефона остановили его порыв.

Что он мог сказать Любовь Степановне? Как она воспримет его фантастические объяснения? Не убьет ли он ее своим превращением из юноши в матерого мужика?

Надо проверить ту, его первую квартиру, решил Субботин, садясь за руль.

Выжав сцепление и включив первую передачу, он был ошеломлен – ведь никогда не управлял автомобилем, не учился и не сдавал на водительские права. Получается, что тридцать лет пролетели не просто так. Вот он уверенно едет на своей «шестерке», а что еще умеет. Какие, к черту, тридцать лет, если день и год все те же – 22 сентября 1995 года.

Квартира заперта. Пошарив в карманах, Субботин кроме ключей от нынешней квартиры, других не обнаружил. Да и зачем ему возвращаться туда, где его нет, тоскливо подумал он, нажимая кнопку звонка. Нет, дома никого. А как должно быть, если вот он здесь, на площадке, а не там за дверью.

Поеду в детский дом, решил Субботин. Он совершенно запутался в ситуации, не знал, что ему делать: он не работает, по крайней мере, ему об этом ничего неизвестно, не имеет денег, впрочем, что-то есть. Посчитал – без полтинника тысяча. Откуда деньги, уже не задумывался, понял, что это – данность, которая ему недоступна.

Что-то тянуло его в детский дом, безудержно хотелось, хоть на расстоянии, увидеть маму Любу, убедиться, что с ней все в порядке, хотя быть может наоборот, но тогда нужна будет его помощь. Какая, каким образом – об этом Иван Иванович не задумывался.

Он ехал по набережной Робеспьера по крайней полосе для поворота направо на Литейный мост. Беспорядочность мыслей отвлекала, но автоматически Субботин следил за скоростью, отметил, что, несмотря на пятницу, днем движение оказалось не плотным.

И все же неожиданно, метров за пятьдесят, увидел гаишника, смотревшего в трубу и махнувшего ему жезлом.