Телесная психология: как изменить судьбу через тело и вернуть женщине саму себя

«…В общем, это была комплексная проблема, которую я решил в пользу любви. Я просто по-христиански полюбил свою аудиторию. Перестал над ней возвышаться. Я теперь знаю волшебный секретик. На котором, кстати, держится соборность и все то, что ты так не любишь, весь этот христианский словарь… Это замечательный ключ! И я очень жалею, что очень поздно открыл для себя простой рецепт – полюбить аудиторию, чтобы взять ее.

Вот я сейчас читаю много текстов автора Жени Шестакова. Они не всегда простые! И если бы я выходил на сцену со своим прежним отношением к публике, я бы уходил под стук собственных каблуков. А сейчас я просто кладу в голову установку на то, что я говорю о вещах понятных, и у меня сразу начали проходить сложные тексты.

– Я не понял. Объясни, что это означает на практике – полюбить публику?

– Вот с рационалистом трудно говорить! А объяснить я не могу, потому что сам рационалист. Но все обстоит именно так, как я сказал: если я «раскрашиваю» публику любовью, она меня принимает. Эмпирически проверено: если ты выходишь бороться с публикой – ничего не будет, а если выходишь любить зал – другое дело».

Ну, вот действительно – как это рационально объяснить? Я теряюсь. Но я понимаю Шифрина! Потому что сама так могу. И я знаю, что именно вот это вот неописуемое, невербализуемое, но реально существующее и прекрасно работающее нечто как раз и есть то, чем я лечу людей. И животных.

Когда меня люди с серьезными лицами спрашивают, как именно воздействует на людей психотерапевт, как он их исцеляет, я обычно отвечаю вполне «по-мирскому»:

– Целитель делится с реципиентом тем качественным психоэмоциональным состоянием, которое способно поглотить нестабильное психоэмоциональное состояние клиента.

Звучит почти по-научному, и людям нравится. Но что это такое за субстанция, которой он делится? Я сейчас расскажу вам одну историю про эту загадочную субстанцию под названием «психо», а вы уж сами решайте, к какому из миров она относится – нашему или не совсем нашему.

Когда много лет назад я, как д`Артаньян в Париж, приехала в стольный град с целью покорения оного, у меня случился роман с одним человеком. Любовь-морковь. Человек этот, сразу скажу, был с суицидальными наклонностями, потому что как природный целитель я просто притягиваю к себе всяких страждущих. Но тогда я еще не была той Кошкиной, в которую меня выковала жизнь позже. Тогда меня жизнь еще только ковала, лупя молотом по голове. И потому с этим «пациентом» я не справилась. Бесы сумасшествия победили, и однажды, придя вечером после работы в квартиру, я нашла его повесившимся в ванной на трубе полотенцесушителя. Это случилось за несколько дней до нашей с ним свадьбы, между прочим.

Представляете мое состояние?

Позже, анализируя ход событий, я начала вспоминать все те мелкие детали и фразы, обмолвки и проговорки с его стороны, которые открыто намекали на его намерение, и если бы не моя замороченность предстоявшей свадебной церемонией, я бы, может, их и услышала. Но я не услышала. А он жить не хотел и давал мне таким образом понять, что свадьбы не будет, а будет совершенно иная церемония. И тот костюм, который мы с ним вместе присмотрели, окажется не свадебным. Мать его, кстати, тоже знала, что он рано или поздно повесится. И даже пожилая фельдшерица, которая приехала на вызов, поглядев на висельника с высоты своего многолетнего опыта, сказала мне:

– Скажи спасибо, дочка, что сейчас, а не потом. Считай, избавил…

Но разве могли меня, молодую тогда девчонку, утешить любые слова? Я была в тяжелейшем шоке, едва умом не тронулась.