Телесная психология: как изменить судьбу через тело и вернуть женщине саму себя

И во втором, и в третьем случаях всегда вытесняется «третий лишний». Если вытесняется муж в пользу ребенка, то она больше мать, чем женщина. Если вытесняется ребенок в пользу мужа, она больше женщина, чем мать. То есть по-любому взрослеющая девочка будет перекошена, станет в ту или иную сторону испытывать дефицитность себя, назовем это так. В обоих случаях дочери не дадут наполниться своими личными чувствами, ей придется пережевывать проекции маминых чувств. А результат получится одинаково печальный в обоих случаях.

Непонятно?

Если женщина в семейной роли больше женщина, чем мать, она подсознательно будет ревновать дочь к своему мужчине, соответственно, не даст ей взрослеть, бессознательно не допуская конкуренции. И такие инфантильные девочки, когда вырастут, начнут искать себе в качестве партнера «папочку» или «мамочку», выбирая недополученное и доигрывая те роли, которые недоиграли. Потому что процесс онтогенеза – как психологического, так и антропологического – не прощает невыученных уроков, пропущенных стадий[8].

Если же мать больше мама, чем женщина, значит, она предала свою внутреннюю женщину, соответственно, и в дочери она никогда не даст развиться субличности женщины, то есть взрослого самостоятельного и самодостаточного человека. Такая мать будет вечно паразитировать на дочери: ты у меня еще маленькая, ты у меня глупенькая, я всю жизнь на тебя положила. Она будет спекулировать на глобальном чувстве вины. И дочь в той или иной степени этим чувством вины и чувством долга будет нагружена, часто не осознавая этого.

Кстати, вот это вот чувство вины той или иной концентрации, залитое в душу дочери, на практике оборачивается тем, что любители колдовства называют «венцом безбрачия». Девушки считают, что их «заговорили», бегают по колдуньям, чтобы этот несуществующий заговор или «венец безбрачия» снять. Однако не выходит каменный цветок… Потому что «венец безбрачия» – это сидящее внутри чувство вины, от которого избавляют не ведьмы со стеклянными шарами, а психотерапевты, а лучше – психотелесники.

Надо сказать, что мать – это страшная сила! Ребенок не может не любить свою мать, и она, пользуясь этим, начинает формировать, взращивать, сама не отдавая себе в этом отчета, в дочери чувство вины в качестве инструмента, с помощью которого будет потом ею манипулировать. Папа, присутствовавший в качестве мебели, не смог привить ребенку свободу, потому что свободе всегда научает третий. Но для этого он должен быть сам свободен!

Из сказок девочки знают, что освободить их может принц на белом коне. Он должен прискакать и спасти девочку от мамы. Сказки иногда бывают очень мудрыми! Но в данном случае я рекомендую обратить внимание на другую сказку – про Рапунцель, где мачеха не хотела отпускать от себя главную героиню, потому что когда она расчесывала своей падчерице волосы, сама молодела.

С точки зрения психологии это означает страх, присущий, кстати, многим матерям: «Как только дочь меня покинет, моя жизнь закончится…» И если у дочери сильно чувство вины, никогда ей не дождаться своего принца на белом коне. Мать, которая предала свою внутреннюю женщину и потому не имеет партнера (умер, ушел, изгнан, никогда не было), не даст этому осуществиться. И потому не дождется внуков. Она может сколько угодно говорить дочери: «Ну, когда ж ты мне внуков родишь?» Но это только слова. Едва на дочкином горизонте появляется претендент, как недовольная мама тут же поджимает губки и высказывает о нем свое аргументированное отрицательное мнение. Резюме из коего: он тебе не пара!

Это очень нездоровые отношения между матерью и дочерью, которые я бы назвала почти инцестными, когда мамаша виртуально заменяет собой потенциального партнера своей дочери. Буквально вытесняет его из дочери своим телом. И пожирает свою дочь.

Вот реальная история из моей практики. Провинциальная девушка бежала в Москву, чтобы в самом буквальном смысле спастись от гиперопекающей матери, догадываясь, что иначе ей замуж не выйти. В Москве она уже почти вышла замуж, втайне от Мамищи. Жила с парнем, и дело катилось к свадьбе. Но Мамища почуяла неладное, приперлась к дочери в Москву и жила вместе с молодыми на их съемной квартире, капая каждый день на мозги дочери, 8 (восемь, Карл!) месяцев, пока дочь не стала думать, как мать: «С ним и вправду что-то не так. Наверное, он козел…» После чего ее почти муж от нее ушел. Мамка вздохнула с облегчением. И на следующий же день уехала. После чего наваждение спало, дочка поняла, что мать ее снова обвела вокруг пальца, как это было и прежде, в родном городе. После чего начала звонить сбежавшему парню, чтобы извиниться, но тот уже не брал трубку.

Опекающая мать, которая лучше дочери знает, как той жить, – это сущая катастрофа.