Television Romance

Чхве сел за стойку напротив парня, разглядывая его. Хаджун ему всегда казался очень мужественным и оттого – красивым. У него были волосы цвета кофе с молоком, и на работе он носил дурацкую мятно-белую униформенную пилотку, к счастью не скрывающую приятный оттенок волос; довольно большие глаза с таким интересным разрезом, какой ещё иногда называют драконьим, и пухлые губы. На щеках у него были ямочки, и Кёнсун бы мог поклясться, что, если бы они были близки, он бы тыкал в них пальцами по сотне раз на дню. Кёнсун точно не знал, сколько Хаджуну было лет, знал только, что он студент и ездил постоянно в свой университет аж в сам Лос-Анджелес; ещё Кёнсун знал, что у Хаджуна были отвратительные кофейные напитки и до искорок из глаз вкусные молочные коктейли. И на этом, в общем-то, всё.

Хаджун повернулся в его сторону, чтобы снова занести данные в лежащую на столе тетрадь, и, встретившись с Кёнсуном взглядом, тепло улыбнулся. Он был довольно крупным, смугловатые руки выглядели мускулистыми в рукавах голубой футболки. Он нагнулся, чтобы нацарапать ручкой цифры в графе «сиропы» – получилось двенадцать.

– Можно мне ещё один шоколадный? – спросил Кёнсун, когда парень выпрямился и почесал шею, задумчиво свербя глазами бумажки.

– О, да, извини, – он снова улыбнулся и отвернулся, доставая чистый высокий стакан.

Кёнсун подумал, что Хаджун правда был очень приятным парнем. Он подумал, что, если бы они ближе общались, то Кёнсун бы возможно знал, есть ли у Хаджуна девушка, на кого он учится в университете, сколько, в конце концов, ему на самом деле лет. Минджун был близок с ним, но никогда не позволял этого своим друзьям, и Кёнсун точно не знал, почему. Хаджун всего раз заглядывал к ним в репетиционную, и то долго там не пробыл. В общем, Кёнсун думал об этом. Это казалось ему важным в тот момент. Кёнсун думал, возможно, ему нужно немного больше выходить из своей зоны комфорта и научиться замечать других людей.

Кёнсун обернулся поглядеть на друзей за столом у окна. Они расслабились и уже во всю вскрикивали какую-то ерунду, активно споря друг с другом. Соно смеялся, его глаз почти не было видно, и Кёнсун почему-то заулыбался. Минджун выглядел взволнованным. Йесон активно жестикулировал и тоже смеялся. Это казалось таким обыденным, ведь именно так и было всегда. Но Кёнсун знал, что теперь это напускное. Что, как только Кёнсун сядет к ним за стол и решит начать разговор о серьёзном, они снова замолчат.

Хаджун с тихим глухим стуком поставил стакан перед собой, и Кёнсун вернул к нему взгляд. Он снова улыбался, так приветливо, демонстрируя свои ямочки, что Кёнсун невольно подвис. Потом, взявшись пальцами за трубочку, Кёнсун сделал пару глотков на пробу – он всегда просил так делать – и прикрыл в наслаждении глаза. Приятная прохладная вязковатая жидкость с насыщенным вкусом шоколада заставила вкусовые рецепторы затрепетать от удовольствия.

– Потрясающе, – выдохнул Кёнсун и приоткрыл глаза; Хаджун заулыбался шире, всё ещё смотря на него, и ему показалось, что этот взгляд он уже видел. Кажется, так смотрят на младших братьев и сестёр, но Кёнсун не был точно уверен, потому что у него не было ни старших, ни младших.

Чхве сделал ещё пару жадных глотков, а после, просмаковав коктейль, спросил:

– Хаджун, сколько тебе лет?

Он сначала удивлённо вскинул брови, а потом немного потёр шею ладонью, задумавшись.

– Мне двадцать три.

– Так ты выпускник? – Кёнсун взял в губы трубочку и начал её просто кусать, чтобы занять себя чем-нибудь, пока тот от неловкости мнётся. Ему показалось это довольно милым. Они правда настолько редко общались.

– Да, – он кивнул, беря в руки тетрадь и клея на открытом развороте цветной стикер, видимо, в качестве закладки.

– Ты уже решил, что будешь потом делать?

– Вроде того, – Хаджун закрыл тетрадь и убрал её под столешницу.

Кёнсун наблюдал за каждым его движением, потому что его поведение было таким контрастным по отношению к его внешности, и это было довольно занимательно. Кёнсун был уверен, что на лице у него румянец, а не отражения цветных лампочек, подвешенных под потолком.

– Расскажи мне.

– Я думал переехать в Нью-Йорк, – ответил он, чуть упираясь в столешницу руками. На ирисковой коже не было никаких меток, даже вены были едва заметны. – Хочу работать там. У меня есть на примете пара издательств, куда меня могут взять на стажировку.

– Так ты журналист? – Кёнсун подпёр подбородок кулаком и чуть наклонил голову.

Голос у Хаджуна, хрипловатый и медовый, согревал уши, и слова из него лились так звучно, хотя фразы и были короткими. Кёнсун подумал, что его правда приятно слушать. Как Минджуну только не стыдно было держать на дистанции такого замечательного родного брата от своих друзей?

– Ага. Я раньше работал в школьной газете. Много читал. Мне правда нравится это. Думаю однажды написать свой роман. Это смешно, наверное…

– Нет, нисколько, – Кёнсун улыбнулся. – Извини. Я никогда не интересовался.