Tell me "I know" (СИ)

– Они должны появиться через два дня, к вечеру. – Куда потом? – я так же старательно закутываюсь, даже возле костра достаточно прохладно. – Мимо Остагара на запад, примерно в двух днях пути от него был еще один спуск. Потом по второму уровню до места встречи. Оттуда снова на поверхность, выйдем недалеко от Редклиффа, в Бесплодных землях, доберемся до хайвея, и по тракту и через Баннорн к Башне Бдения. Должны уложиться в пару недель. Как раз к Долгой Ночи будем в крепости. – К Восхвалению, значит… Мило. – Милее некуда. Да пошлет тебе Лукасан добрых снов…. – Пламя Тота да согреет тебя.

Вскоре его дыхание выравнивается, становясь сонно-неглубоким, и я почти беззвучно смеюсь.

Судьба, ты точно издеваешься над Нами…

– оОо – – Заходи слева!

Лет послушно устремляется в сторону, собирая в ладонях новый заряд. Ныряю сквозь ветки, прикрывая предплечьем глаза от хлещущих веток – даже безлистные они бьют с силой «Стона» в умелых руках. В пальцах подрагивает заготовленная «Дробящая темница», но чтобы ее накинуть, нужно увидеть объект целиком, а мне пока это не удается. Сейчас на мне лишь плотная туника поверх рубахи. но даже в ней – жарко, и дыхание срывается с губ облачками теплого пара.

Вообще, колдовать на бегу весьма…неудобно, но в этом есть что-то привлекательное. Это почти игра, развлечение после нескольких напряженных недель. Погоня раззадоривает, заставляет кровь кипеть в венах, а ограниченность подходящих заклятий лишь усиливает азарт. Вновь мелькает вспышка силовой стрелы – и вновь мимо, судя по всему. Под ногами поскрипывает снег – между деревьев его мало, но достаточно, чтобы изрядно затруднять передвижение, а с учетом слоя листьев под ним это становится и вовсе испытанием на прочность.

– Гони его дальше, там открытая местность! – голос Лета почти теряется в стволах деревьев, но я резким движением руки бросаю молнию в один из стволов. Помогает.

Олень с хриплым криком устремляется в сторону, запрокидывая голову, испуганно выкатывая глаза, и я некоторое время едва-едва вижу беленький хвостик, мелькающий в путанице перелеска. На открытую местность мы вываливаемся спустя еще пару минут погони – хорошо, потому что я и Эльфик Второй уже начали уставать – носиться по лесу за оленем даже волки не могут долго, что уж говорить о…двуногих.

На поляне зверь прибавляет ходу, но это его уже не спасает. Хруст ломаемого Темницей позвоночника слышен предельно отчетливо, и Лет, подойдя вплотную, накидывает на него Сферу Мира с малым Целительским – зверь должен дожить до нужного момента.

– Ффух. Ну и заставил же он нас побегать, – эльф утирает пот со лба, стараясь перевести дыхание. – Как попрем? – На перетяге. Ищи молодое деревце.

Спустя полчаса мы уже пробираемся проломанной тропой обратно к руинам – это не так уж и сложно, когда возле костра оставлен надежный маячок. Олень иногда пытается дернуть головой, но магические путы вкупе с веревкой из паутины Имперских Прядильщиц держат крепко. Паучий шелк – это вам не пенька. Откуда подобная вещица у Лета и для чего она ему – даже не спрашиваю, но иногда мне кажется, что в его рюкзаке найдется все. Вообще все и на все случаи жизни.

Такое решение мы приняли не сговариваясь, едва увидев широкую каменную плиту в паре сотен метров от руин. Бывшая когда-то, вероятно, перекрытием одного из уровней башни, сейчас она неожиданно удачно лежала на земле, утонув в ней примерно на две трети, идеально точно ориентированная по сторонам света.

Олень-двухлеток станет идеальной жертвой Крови. Молодой, сильный – его сердце, мозг и печень здоровы и полны нерастраченной энергии. Семеро должны быть довольны – тем более, мы сами его загнали, а не просто приобрели на бойне, как обычно поступают с жертвенным скотом.

– Ты или я? – вытаскиваю из-за пояса привычный кинжал. Лучше бы был ритуальным, но и этот подойдет.

Он принимает оружие с короткой улыбкой, и я киваю. Хорошо. Все же, именно он вытащил нас из Тени, а значит, у него больше поводов благодарить Богов. В несколько движений сбрасываем туники и рубахи, оставаясь обнаженными по пояс, и во все еще влажную от пота кожу тут же вгрызаются потоки ледяного ветра. Летис прижимает рукоять кинжала ко лбу, одновременно со мной начиная напевать Семиголосье – с самого первого стиха Плача Тишины. Его голос выше моего, хоть и ненамного, но сейчас взвивается к вершинам деревьев, разрушая тишину столетий, укутавшую это место.

Древняя магия, откликаясь на наше пение, приходит в движение, просыпается среди бела дня, для моего взгляда вновь расцвечивая все радужными переливами, оплетает плиту калейдоскопом искорок. Олень хрипит, бьется в путах, но они не поддаются его судорожным рывкам. Зверь все так же выкатывает глаза, мотает головой, цепляя рогами камень, пытается дернуть парализованными ногами. На миг даже кажется, что он понимает, какая участь его ждет.