Тельняшка под рясою

— Правильно, Тимофей Платоныч, рекомендательное письмо Василию в Якутское миссионерское училище мы со старостой написали. Это верно. Но духовное образование, как бы вам объяснить… Его недостаточно, чтобы в полной мере понять происходящие в нашем обществе изменения, стать активным участником…

Тимофей недолюбливал ссыльнопоселенца Сергея Плетнёва. Сознание бывшего студента одного из столичных университетов было безнадёжно отравлено революционными идеями. Даже пятилетняя ссылка на Колыму не подействовала на него отрезвляюще. Верой и правдой отслужив положенный срок Царю и Отечеству в 42-м Якутском пехотном полку, получив тяжёлое ранение под Плевной, Тимофей Оконешников не понимал политических бунтарей и относился к ним с нескрываемым презрением. «С жиру бесятся барчуки, — решительно обрывал он всякие разговоры о сочувствии ссыльным, которых, сменяя одного другим, приписывали к их наслегу на содержание. — Чего им не хватает за отцовскими спинами? Живи честно, да трудом на жизнь добывай — тогда всего будет в достатке». Сергея он терпел только за то, что тот обучал грамоте сына Василия. А к умению читать и писать безграмотный Тимофей относился с большим почтением.

— Замолчь, шельма! Тоже, нашёлся мне активист. Мало вас учит Колыма-то уму-разуму.

— Да не волнуйтесь вы так, Тимофей Потапыч. Это я ведь к слову. Василий сам разберётся, что к чему. Он парень толковый, — примирительно улыбнулся Плетнёв.

— Вот-вот, разберётся без твоей политики… Садись лучше за стол, сейчас обедать будем.

— С превеликим удовольствием, — подмигнул Василию сразу повеселевший Сергей. — Спасибо!

…Обоз, с которым Василий Оконешников отправился на учёбу в Якутск, ушёл на следующий день. Полторы тысячи вёрст — путь немалый. Мороз, пурга, волчьи стаи неотступно сопровождали колымчан, пробивавшихся через снежные заносы в известном лишь проводнику Ивачану, направлении. Как этот старый якут ориентировался в безбрежной, застывшей тайге — никто в обозе не ведал, полностью полагаясь на его опытность. Но добрались! Как-то на рассвете слух измученных, голодных, промёрзших до костей путников уловил благовест с колокольни Спасского монастыря, приглашающий жителей Якутска к утреннему богослужению.

— Слава Богу, православные! Конец нашим мучениям, — старший в обозе Григорий Свешников снял с головы песцовый малахай и размашисто перекрестился. Его примеру последовали остальные мужчины, а Василий встал на колени в снег и стал читать краткую благодарственную молитву, которую он выучил по подаренному ему якутскими миссионерами Молитвослову.

— Вставай, Васька, вставай! Ехать надо. В городе намолишься…

— Не мешай парню, — одёрнул нетерпеливого товарища Григорий Свешников. — Успеем, версты три осталось, не более.

2. Начало новой жизни

В Якутске Василий сразу направился в Спасский мужской монастырь, к наместнику которого и было у него рекомендательное письмо старшины родного наслега. Встретили в обители юного якута приветливо. Первым делом отвели в жарко натопленную баню. Василий долго и с удовольствием выгонял из себя берёзовым веником холод, который за долгий путь с Колымы до Якутска проник, казалось, в каждую клеточку его исхудавшего тела. Не старый ещё монах по имени Амвросий дал чистую рубаху и панталоны, сытно накормил Василия, потом налил в большую глиняную кружку горячего чая, заваренного какой-то душистой травой, и поставил на стол деревянные плошки с клюквенным вареньем и мёдом.

— Вкушай, родимый, не стесняйся, — заботливо подбадривал монах Василия. — Умаялся в дороге, оголодал… Вон ведь из какой дали пришёл в обитель Божию. Учиться, говоришь, есть желание? Это хорошо. У нас твоих ровесников много. Не заскучаешь. А сколько тебе годов, говоришь?

— С четырнадцати на пятнадцатый.

— О! В самый раз начинать грамоты набираться. Да ты, похоже, в ней уже разумеешь? Писать-считать научен?

— Как же, умею, — смущённо признался Василий, не желая показаться хвастливым.

Поблагодарив монаха за угощение, Василий вышел из-за стола и усердно помолился, чем очень обрадовал Амвросия.

— Молодец, родимый! Молодец! А теперь я отведу тебя в келию, где ты будешь жить со товарищами… И ложись отдыхать. Тебе надо хорошенько выспаться с дороги.

— А когда же меня запишут в училище? — озабоченно спросил Василий.

— Завтра и запишут. После утренней молитвы пойдём к отцу Стефану, он у нас главный по учёбе, у него и запишешься в училище.

— Отец Амвросий, а вы тоже учитель?

— Да, родимый. Я веду уроки истории христианства, а ещё несу послушание старшего воспитателя. За вашим братом присматриваю, чтобы не шалили лишнего, — улыбнулся монах. — А при нужде помогаю, чем могу. Так что, если будут какие вопросы — обращайся.