Тело Папы

Незадолго до смерти (1513) Юлий II дал аудиенцию церемониймейстеру Париде де Грасси и вспомнил, что «видел, как многие усопшие папы были брошены родней и прислугой, как у них отнимали самое необходимое, как их тела валялись обнаженными, с непокрытым срамом, и это для такой высокой власти, как папская, страшный позор»[564]. Чтобы избежать этого после своего ухода, папа решил заплатить заранее.

Эта аудиенция – единственный случай в истории средневекового и ренессансного папства, когда понтифик говорит со своим церемониймейстером о собственном погребении. Этот удивительный текст говорит о доходящей до пароксизма тревоге, вызванной идеей о том, что, умирая, «папа вновь становится человеком». На предложение Париде де Грасси последовать традиции и облачить прах в белый стихарь Юлий II согласился при условии, что «белую ткань разошьют золотом». Облачение праха должно было предъявить знаки былого величия. Папа отказывался от обнажения трупа: золотая вышивка по краям превращала белизну (и, следовательно, наготу) в славу. В конце аудиенции де Грасси попросил папу подтвердить свое решение в присутствии двух членов курии[565].

Опасения Юлия II, скажем прямо, были не напрасны. После смерти Сикста IV (12 августа 1484 года) церемониймейстеру Иоганну Буркарду пришлось преодолеть множество трудностей, чтобы соблюсти церемониал облачения праха: «Ризничий, аббат Сан Себастьяно, забрал себе ложе со всем убранством, хотя оно полагалось, скорее, мне, учитывая мою должность. Все остальное растащили, как говорится, в одно мгновение, как только прах вынесли из покоев. И вот, несмотря на все мои поиски с шестого до десятого часа, мне не удалось найти ни мази, ни полотенца, ни сосуда для вина и душистой воды с травами, чтобы обмыть труп, ни чулок и чистой рубахи, чтобы одеть его»[566].

Труп Александра VI (†18 августа 1503 г.) «всю ночь лежал при свете двух факелов без какой-либо охраны, хотя призваны были исповедники, чтобы читать заупокойную»[567]. Над покойным папой даже насмехались. На следующий день, в воскресенье, к полуночи, прах перенесли в капеллу Феббри и «поставили у стены, в углу слева от алтаря. Им занимались шесть мужланов, которые ругались и насмехались над трупом, а два плотника смастерили слишком узкие и короткие похоронные носилки. Без факелов или иного освещения, без участия кого-либо, кто позаботился бы о теле, они запихнули его в ящик, придавив митру, и накрыли старым ковром. Так мне рассказал Камилло Криспольти, бенефициарий базилики Святого Петра»[568].

Несколько месяцев спустя, облачение тела Пия III (†18 октября 1503 г.) не вызвало сложностей: «Папу обмыли, одели и принесли в переднюю, там его положили на матрас, покрытый зеленым бархатом, облачили в священные одеяния, исключив лишь нагрудный крест, которого не было и который я заменил на крест из подвесных поясков, скрепленных четырьмя булавками. Затем тело перенесли в зал попугая и положили на стол. В передней и в зале попугая исповедники непрестанно читали заупокойную. Кардиналы собрались в зале понтификов, потом перешли в зал попугая, читая «Отче наш»… и поцеловали ему ступню»[569].

Во время облачения праха Сикста IV Буркард совершил ошибку, в чем сам признается: «поскольку папа принадлежал к ордену св. Франциска, его следовало хоронить во францисканской рясе и священных облачениях понтифика поверх нее»[570]. Эта проблема подвела его к общему рассуждению о бренности папы: «Подчеркну, что сегодня утром, облачая покойного, я ошибся. Под литургическим облачением он должен был иметь францисканскую рясу, поскольку принадлежал к этому ордену, а не папскую. Так облачили в свое время Александра V, тоже из миноритов. Причина этого в том, что умирая всякий человек теряет иерархическое верховенство среди людей, и Сикста следовало хоронить по человеческому его состоянию, предшествовавшему апостольское его служение»[571]. Еще больше деталей на этот счет дает Париде де Грасси: «Когда монаха избирают папой, он при жизни должен снять с себя монашеское облачение и надеть апостольское, одинаковое для всех понтификов, ведь только оно не следует уставу какого-либо ордена. Как верховный понтифик он превыше всякого человека, поэтому никакой устав не может заставить его носить уставное одеяние, ибо наместник Христа превосходит человеческое состояние. На смертном одре, прекращая быть наместником Христа, папа снова становится человеком, поэтому облачить, нести и хоронить его нужно в том одеянии, которое он носил до апостольского служения, будучи человеком. Но, конечно, его прах должен быть одет, помимо уставной одежды, в литургические папские одеяния, в которых тот служил мессу»[572].