Тело помнит все. Какую роль психологическая травма играет в жизни человека и какие техники помогают ее преодолеть

Чувство защищенности позволяет сказать отцу (или, точнее, тому, кто играет его роль) то, что не было сказано в пятилетнем возрасте. Человек может сказать дублеру своей подавленной и напуганной матери, как сильно он сожалеет, что не смог о ней позаботиться. Можно экспериментировать с расстояниями до дублеров и двигать их, отслеживая свои реакции. Будучи активным участником, можно полностью погрузиться в происходящее, что невозможно, когда просто рассказываешь свою историю. А пока человек сам решает, как ему представлять свою внутреннюю реальность, свидетель составляет ему компанию, замечая изменения в его позе, выражении лица и интонации голоса.

Согласно моему опыту, возможности физически воспроизвести сцены из прошлого в настоящем с последующей их переработкой в безопасной обстановке может оказаться достаточно, чтобы создать новые, искусственные воспоминания: о том, как человек жил в любви и заботе под защитой своих родителей. Метод структур не стирает плохие воспоминания и даже не нейтрализует их, как это происходит в ДПДГ-терапии. Вместо этого создается новый взгляд – альтернативные воспоминания, в которых базовые потребности человека оказываются удовлетворены, в которых он получает необходимую любовь и защиту.

Пересмотр прошлого

Позвольте мне привести пример с сеанса, проведенного мной не так давно в институте Эсален в Биг-Суре на калифорнийском побережье.

Мария, худощавая, спортивного телосложения филиппинка за сорок, первые два дня, посвященные изучению долгосрочных последствий травмы и обучению методикам саморегуляции, была веселой и любезной. Теперь же, сидя в паре метров от меня на подушке, она выглядела напуганной и зажатой. Я подумал, что, возможно, она вызвалась выступить в роли протагониста, в первую очередь чтобы угодить своей девушке, которая пришла на занятие вместе с ней.

Первым делом я попросил ее обратить внимание на то, что происходит у нее внутри, и поделиться всем, что придет в голову. После продолжительного молчания она сказала: «Я ничего толком не чувствую в своем теле, и в голове пустота». Зеркально отражая ее внутреннее напряжение, я ответил: «Свидетель видит, как сильно ты обеспокоена пустотой в своем разуме и отсутствием чувств после того, как ты вызвалась выполнить структуру. Так ведь?» «Да!» – ответила она с небольшим облегчением.

«Фигура свидетеля» вступает в структуру в самом начале и принимает на себя роль нейтрального, никак не осуждающего наблюдателя, который присоединяется к протагонисту, отражая его эмоциональное состояние и замечая, в каких обстоятельствах это состояние появилось (как когда я сказал Марии: «после того, как ты вызвалась выполнить структуру»).

Когда человеку дают понять, что его слышат и видят, это создает необходимые условия для его защищенности, что важно при исследовании опасных территорий психологической травмы прошлого.

Исследования по нейровизуализации показали, что когда люди слышат заявления, отражающие их внутреннее состояние, у них моментально активируется правое миндалевидное тело, словно подчеркивая точность замечания.

Я попросил Марию продолжать следить за своим дыханием – это было одно из упражнений, которые мы вместе выполняли, – обращая при этом внимание на ощущения в своем теле. После очередного продолжительного молчания она нерешительно заговорила: «Что бы я ни делала, меня всегда преследует чувство страха. С виду не скажешь, что я боюсь, однако я постоянно прилагаю усилия. Например, прямо сейчас мне очень тяжело здесь находиться». Я ответил: «Свидетель видит, насколько тебе некомфортно заставлять себя здесь находиться», и она кивнула, слегка выпрямив свою спину – это указывало на то, что она почувствовала себя понятой. Она продолжила: «Я выросла, думая, что у меня нормальная семья. Но я всегда боялась своего отца. Я никогда не чувствовала его заботы. Он никогда не бил меня так сильно, как моих братьев и сестер, однако меня переполняет страх». Я заметил, что свидетель видит, насколько напуганной она выглядит, рассказывая про своего отца, после чего предложил ей выбрать на его роль одного из участников.

Осмотрев комнату, Мария выбрала Скотта – доброго видеопродюсера, который был активным и энергичным участником группы. Я сказал Скотту, что говорить: «Я беру на себя роль твоего отца, который пугал тебя, когда ты была маленькой девочкой». (Учтите, что суть состоит не в импровизации, а в точном воспроизведении сценария и диалогов по указаниям свидетеля и протагониста.) Затем я спросил у Марии, где бы она хотела разместить своего настоящего отца, и она сказала Скотту встать метрах в четырех от нее, чуть правее, и отвернуться от нее. Мы начали создавать картину.